Господь был со мною рядом

Я твёрдо знаю, что даже краткие встречи с архимандритом Кириллом (Павловым) круто меняли жизнь многих людей, направляя её по истинному, единственно верному православному пути. Я имел счастье на протяжении многих лет беседовать с ним, исповедовать ему свои грехи, получать от него советы, помощь и поддержку, утешение в скорби.

Результатом благодатных, навсегда вошедших в моё сердце встреч с этим удивительным человеком явились беседы и статьи на страницах «Руси Державной». Его молитвенную помощь я ощущал все эти годы, продолжаю ощущать и сегодня, несмотря на тяжкую Батюшкину болезнь и редкие встречи с ним…
Сегодня я хочу рассказать о самой первой встрече со знаменитым старцем… Это было более двадцати лет назад, ранней весной. Один мой хороший знакомый как-то в разговоре, а скорее в споре со мной на духовные темы обронил: «Хорошо бы тебе со старцем поговорить!».

«Где же его взять?» – посетовал я. И Владимир, так звали моего знакомого, взялся такую встречу организовать.

«Поедешь в Троице-Сергиеву Лавру, придёшь в проходную монастыря и скажешь, что ты приехал на встречу с отцом Кириллом», – объяснил мне Володя по телефону.

Как сейчас помню, ранним утром сел я на электричку и приехал в Сергиев Посад. В точности выполняя Володины инструкции, вошёл в монастырские ворота, нашёл проходную… Молодой парень в окошке в ответ на мои слова, что я приехал на встречу с отцом Кириллом, довольно решительно, как мне показалось, ответил мне: «Батюшка не принимает». На все мои объяснения, что мне, мол, назначен день и час, он только пожимал плечами. Постоял я немного, стало мне обидно, и себя, конечно, пожалел: такой путь проделал, а всё впустую… Но делать нечего, и решил я зайти в часовню, что под Успенским собором, за освящённым маслицем. Там как раз шёл водосвятный молебен. Народу было сравнительно немного, стою я, размышляю, вслушиваюсь в слова молитвы. И внезапно как будто где-то в глубине сердца колокольчик зазвонил.
«Надо, наверное, ещё раз к проходной подойти», — подумал я. Уже на подходе к проходной я увидел того самого парня, который ещё несколько минут назад отказался пропускать меня. «Где Вы ходите? Я уже весь монастырь обегал?! Отец Кирилл двадцать минут ждёт Вас на проходной», – взволнованно произнёс он. Было видно, что ему действительно пришлось изрядно побегать.

Я открыл дверь в сторожку и увидел стройного седовласого старца в сером облачении с чёрным кожаным поясом. «Здравствуйте, – сказал отец Кирилл, – пойдёмте со мной». И он меня повёл на второй этаж монастырского дома в свою келью.

Это была удивительная комната. На стенах, наверное, не было свободного места. Всё было в иконах. В углу горела большая лампада. За окном виднелась кормушка для птиц. Несколько синичек весело переговаривались там между собой…

Я уже сейчас, к сожалению, не помню, с чего начался наш разговор. Одно хорошо запомнилось. Те сомнения и вопросы, которые я хотел разрешить, куда-то улетучились из моей головы, показались ничтожными и малозначительными. Как мог я рассказал отцу Кириллу о себе, своей семье, своей работе в «Правде», о том, как недавно крестился перед командировкой в Афганистан, о своих встречах со Святославом Рерихом в Москве и в Индии…

Батюшка внимательно выслушал мои сбивчивые объяснения и, когда я закончил, чуть помедлив, произнёс с упором на каждое слово: «Ты это всё отложи! Надо сейчас Россию защищать и нашу Церковь Православную!». Отец Кирилл благословил меня и проводил до двери. «Ну, теперь дорогу знаешь», — сказал он с улыбкой и похлопал меня по плечу...

На этом и закончилась наша первая встреча. Мигом исчезли мои прежние сомнения, колебания и заблуждения. Я не просто «отложил» их, а забыл о них навсегда. Я думал теперь только о главном: «Надо сейчас Россию защищать и нашу Церковь Православную».



Мы перепечатываем сегодня статьи, которые публиковались на страницах «Руси Державной» на протяжении многих лет, о поистине великом подвижнике, мудром и духоносном старце архимандрите Кирилле (Павлове).



Разговор с духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандритом Кириллом, участником Сталинградской битвы, задумывался как воспоминания этого известного всему православному миру человека о войне. А в результате по глубинной сути духовного осмысления нашего прошлого, настоящего и будущего получилась скорее не беседа, а проповедь. Только счастливым слушателем ее был всего лишь один человек. Поэтому хотелось бы донести проникновенные слова почтенного старца Кирилла до вас, многоуважаемый читатель...


Эта великая страшная Отечественная война, конечно, явилась следствием попущения Божия за наше отступление от Бога, за наше моральное, нравственное нарушение закона Божия и за то, что попытались в России вообще покончить с религией, с верой, с Церковью. Перед самой войной не случайно почти что все храмы были закрыты. Их к этому времени оставалось на Руси совсем небольшое количество. У противников Церкви была именно такая цель - вообще все прикончить. По высказыванию Хрущева, они покончат с религией в России к 1980 году и покажут по телевидению последнего попа. Таков был вражеский замысел, чтобы всюду царил полный атеизм.

И когда Господь провидел эти вражеские планы, чтобы не попустить их осуществления, Он попустил войну. Не случайно.

И мы видим, что война действительно обратила людей к вере, и правители совсем по-иному отнеслись к Церкви. В особенности когда вышел декрет Сталина об открытии храмов в России.

Это, несомненно, подвигло милость Божию к нашей стране, к нашей Церкви, к нашим людям. По-человечески, конечно, можно сказать, что победил высокий воинский дух наших солдат. И надо отдать должное руководству страны, которое воздвигло такого гениального полководца, как Жуков.

В прежние времена Господь воздвигал для России Суворова, Кутузова. В наше время Георгий Жуков — это была милость Божия. Мы обязаны ему спасением.

Сразу же поднялась, окрепла и усовер-шенствовалась у нас военная техника. По-человечески мы все это относим к тому, что люди объединились и успешно работали на передовой и в тылу. Это правильно. Но силу, энергию и ум дал им Господь.

Когда я читал воспоминания маршала Жукова, мне бросился в глаза момент, где он пишет о том, как он поражался в начале войны гениальности стратегических планов немецких генералов. Потом он удивлялся тем ошибкам и просчетам, которые впоследствии они же совершали.

Это со своей стороны говорит Жуков. Я со своей стороны скажу: это все совершала премудрость Божия! Господь, кого хочет наказать, всегда лишает разума, ума... И тот человек, который вначале проявлял мудрость, когда благодать Божия отступила, совершает ошибки.

Когда Господь решил уже дать помощь нашему народу, нашей армии, Он и омрачил умы фашистам, а нашим военачальникам дал мудрость, воинскую смекалку, мужество и успех. Господь давал силы, энергию, разум нашим конструкторам и инженерам для того, чтобы одержать победу. Как говорится: «Без Бога — не до порога!»

Беда в том, что мы не видим Промысла Божия и не воздаем Господу славу за то, что Он проявлял такое промышление, такую заботу. Это печально...

Собственно говоря, ведь Россия из ничтожества поднялась, выросла до великой державы только Благодатию Божией, только силою Божией, чудесами...И никто об этом не хочет сказать...

Сколько милости получала наша страна во все времена, когда нападали на Россию. И только небесная помощь спасала от конечной погибели. А мы такие толстокожие, что не разумеем этой милости Божией, не хотим возблагодарить Господа. «Без мене не можете творити ничесоже». Мы все это относим к самим себе. Говорим «я», проявляем гордость, а это как раз и пагубно. И за это Господь отдает нас врагам, чтобы смирить нас, чтобы не забывали Бога...

В первые месяцы войны наша страна входила в нее в тяжелом состоянии: поражение следовало за поражением. Противник дошел до Москвы, до Сталинграда.

Когда Церковь, верующие люди молились со слезами, просили молитв Господа о победе русского оружия, молитва дошла до Господа. И Он вскоре переменил гнев на милость.

Москва была спасена чудом... Будь немцы посмелее — взяли бы ее голыми руками. Москва на волоске висела. Действительно, Господь страхом удерживал немцев...

И когда стали открывать храмы, такой был подъем в народе. Народ шел в храмы. И я сам был очевидцем этого...

После Сталинградской битвы, когда мы прибыли в тамбовские леса на отдых, в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены... Народу — битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был сплошной вопль... Стоишь, и тебя захватывает невольно, настолько трогательные слова произносил священник.

Конечно, такой вопль, молитва простой верующей души до Бога дошла! Я в это верю на все сто процентов! И Господь помогал...

Простым людям кажется невидимой помощь Божия. Люди Бога не видят, не знают. Но связь невидимого мира с миром вещественным - непосредственная. Господь и нужных людей воздвигает, дает им опыт и мужество. Дает успехи в тылу и на фронте...

Я помню, как в начале войны наши танки, самолеты горели, как фанерные. Только появится мессершмит, даст очередь — и наши самолеты валятся. Больно и печально было на это смотреть.

А позднее, во время Сталинградской битвы, я был прямо восхищен: «катюши», артиллерия, самолеты наши господствовали, и было радостно за страну, за нашу мощь. Чувствовался подъем в войсках. Все были воодушевлены. Это все-таки Господь помогал нам! И потом, слава Богу, прошли мы всю Украину, освобождали Румынию и Венгрию, Австрию...

После освобождения Сталинграда нашу часть оставили нести караульную службу в городе. Здесь не было ни одного целого дома. Был апрель, пригревало уже солнце. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!..

Собрал я все листочки вместе — книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие —у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события. Такой мне бальзам на душу оно давало.

Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал. А после войны привел меня в семинарию. Возникло желание поучиться чему-то духовному...

В 1946 году из Венгрии меня демоби-лизовали. Приехал в Москву, в Елоховском соборе спрашиваю: нет ли у нас какого-нибудь духовного заведения. «Есть, — говорят, — духовную семинарию открыли в Новодевичьем монастыре». Поехал туда прямо в военном обмундировании. Помню, проректор, отец Сергий Савинский, радушно встретил меня и дал программу испытаний.

И я с большим воодушевлением начал готовиться. Ведь я же к церковной жизни не был приобщен. Вырос в крестьянской семье, родители были верующие. Но с 12 лет я жил в неверующей среде, у брата, и растерял свою духовность.

Господь дал мне такую энергию, такое желание. Многое надо было на память выучить. Молитвы, чтение по-церковнославянски. Я, невзирая ни на что, работал, учил все с таким желанием. Горел.

На экзамене дали мне наизусть читать пятидесятый псалом... Только половину прочитал — хватит, спасибо. Прочитал по-церковнославянски. Тоже хорошо. Затем сочинение было на евангельскую тему. А я Евангелие хорошо знал. На «пять» написал сочинение. И мне прислали извещение, что я принят.

Тогда уже я шинель снял и в фуфайке поехал. И все мы, кто там тогда был: кто, как и я, с фронта пришел, кто с угольных шахт, были испытанные жизнью...

Одним словом, я считаю, что наше неверие, наше невежество, наше незнание Бога, а также нарушение нравственных законов не могут оставаться безнаказанными. Мы не ведаем, что Господь промышляет не только о каждом человеке, а вообще о всей стране. Поэтому и война была. И это не без попущения Божия.
Если и волос с нашей головы не упадет без воли Божией, тем более — война. Это попущение Божие за нашу безнравственность, за наше безбожие, отступление. Господь попустил, чтобы это пресечь. Потому что пытались совсем задушить веру. Храмы все закрыты. Думали, покончили. Нет! Не тут-то было! Трудно идти против рожна.

Так и в будущем. Господь знает, чем смирить врагов. Попустил военные испытания, и вынуждены были вновь открыть храмы. Потому что этого требовал народ...

Сегодняшний хаос — это тоже, конечно, попущение Божие. И все эти войны на окраинах России — тоже. Если народ не опомнится, глубоко не раскается, не прекратится разложение нравов, то хорошего ждать нечего. Можно ждать только гибели.

Разве допустимо, чтобы в нашей стране, на Руси Святой, сейчас дали свободу бесовщине. Колдуны, маги, экстрасенсы, секты различные... это, естественно, подвигает Божию правду на гнев. Господь с этим не может мириться. В Евангелии говорится: «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человека, подавляющих истину неправдою».

Господь дает испытание: образумьтесь! Обратитесь ко мне. А то, что бесовщину допустили, — это страшное дело! И я не знаю, что и ожидать?

Потому что, согласно библейскому предсказанию, семь ханаанских народов были истреблены только за то, что они допустили поклонение бесам. Грехи человеческие — это по немощи. Но когда люди стали обращаться к темной бесовской силе, тогда Господь этого не потерпел. А у нас открыли им дорогу. Раньше колдунов сжигали на костре. И совсем еще недавно в нашем Уголовном кодексе за черную магию подвергали наказанию. А сейчас экстрасенсы кодируют людей. Это страшное дело. Мы стоим на грани жизни!

И если не образумимся, не раскаемся, не осудим себя, не обратимся к Богу, наказание неминуемо постигнет. Пока же Господь все это терпит за счет верующих. Церковь еще существует. Она молится и умоляет Господа: не попускай, молю Тебя! А всю нечисть Господь уничтожит!

Человек сам виноват в том, что отошел от Бога, от истины, ко лжи приобщился. А ложь никогда не дает человеку удовлетворения. Ложь есть ложь. Поэтому люди и задыхаются. Потому что во лжи пребывают. А если к истине обратятся, то почувствуют жизнь, радость!


Эта беседа состоялась более двадцати лет тому назад. Перечитывая одно из первых публичных выступлений всемирно известного старца, я еще раз убедился в промыслительной мудрости и только приобретающих с годами новый глубинный смысл слов монаха и солдата…




Встречи с людьми глубокой и истинной духовности крайне редки в нашей жизни. Поэтому стараешься запечатлеть в сердце каждое слово, произнесенное человеком, которому безгранично доверяет твоя душа…
Так происходит со мной после каждой беседы с моим духовным отцом — архимандритом Кириллом (Павловым). Его простые, полные глубочайшего смысла слова отпечатываются в самом сердце и помогают переносить тяготы нашей непростой, запутанной и противоречивой жизни…


Беседа, о которой я попытаюсь рассказать, произошла недавно. Так случилось, что ее участниками были несколько человек: два заслуженных генерала, священник — духовное чадо батюшки Кирилла и ваш покорный слуга…

Наш приезд был неожиданным, и поэтому, когда отец Кирилл предложил нам побеседовать во время прогулки в парке подмосковного санатория, где он поправляется после длительной болезни, мы сразу же согласились, боясь внести нежелательные помехи в его распорядок дня…

Уже через несколько минут мы были на аллее парка. В зимнем подряснике с большим деревянным посохом батюшка походил не то на древнего странника, не то на старца из русской сказки… А самое удивительное началось уже потом, во время прогулки. Оказалось, что мы все, сравнительно молодые люди, едва поспевали за быстрым уверенным шагом отца Кирилла. Так прошли мы, наверное, не меньше километра, стараясь не отставать от горячо любимого нами батюшки.

В разговоре затрагивались самые разные темы: от положения на Святой Земле до переписи населения, и, что удивительно, мы, люди конкретных профессий и занятий, мыслили тоже, в общем, довольно конкретно. Отец Кирилл с ласковой улыбкой старался давать, казалось, общие ответы. Только глубина этих ответов во много раз превосходила сами вопросы…

«Сегодня нужно бодрствовать духом, чтобы не прельстил кто-либо, не ввел в заблуждение… Враг — он коварен. Без лжи он не может достигнуть своей цели…»

Отец Виктор посетовал на глубокий духовный кризис в сегодняшней деревне: «Многим людям телевизор заменил все! На чем же строить разговор с неверующим человеком, для которого язык Евангелия закрыт и непонятен?» - спросил он батюшку.

«Внимание такого человека надо обратить на сохранение своей нравственности. Я думаю, что это каждому понятно, для каждого серьезно. Чтобы сохраняли люди чистоту внутреннюю, любовь, уважение, смиренномудрие по отношению друг к другу, кротость, терпение. Эти добродетели имеют ценность в глазах каждого человека. Даже если он и далек от Церкви, но все равно совесть у каждого есть.

Совесть — это тоже Закон Божий. И она укажет человеку, что плохо, что хорошо, где зло, где добро. И человек будет всегда стремиться к Добру. Бог — есть любовь. Это близко сердцу человека…

Революцию совершили и добились успеха люди, которые взяли христианские лозунги. Народ на это клюнул и пошел за ними.

Что надо делать сегодня человеку? Надо очистить себя изнутри. С этого начни каждый. Главная задача — посеять Бога у каждого в душе. Будет Бог в душе, и Он будет так премудро все устраивать, хранить и помогать.

У нас пусто в душе. Бога вытравили из наших сердец. Вернем в сердца людей Бога — вернем достойную и праведную жизнь…»

На этой высокой ноте отец Кирилл расстался с нами и пошел вверх по тропинке уверенным, бодрым, солдатским шагом. Постукивание его посоха я слышу до сих пор. Как призыв к бодрствованию, пробуждению от духовной спячки и стремлению к высшему идеалу — Богу в наших сердцах. Эта, казалось бы, незамысловатая мысль дает каждому из нас, верующему и неверующему человеку, четкие ориентиры для дальнейшей жизни.

Храни Вас Господь, Дорогой наш Батюшка!




Отца Кирилла я видела потерявшим внутреннее равновесие только однажды.

Это были 1990-е. В свои приезды в Переделкино он принимал народ (в основном духовных чад и монашествующих) на исповедь в местной крестильне, и, само собою, на волне интереса к возрождению церковной жизни такие многолюдные приемы стали объектом досужего журналистского любопытства.
Я помню день, когда совершенно расстроенный и взволнованный, батюшка буквально метался по своей келейке от окна к двери и обратно, а на его диванчике инородным телом, как залетная хищная птица, лежал, раскинув свои шуршащие крылья, свежий номер «Комсомолки»…

Ни названия статьи, ни имени ее автора я сейчас и не назову. Но забыть недоумение и скорбь своего духовника не смогу уже никогда.

Собственно, статья-то доброжелательной задумывалась. Уж вовсе не в духе тех разгромных атеистических статей, к которым как раз таки привыкло батюшкино поколение. Уверена, что будь статья именно разгромной – ничего, кроме улыбки, она бы у отца Кирилла не вызвала.

Но это был низкопробный панегирик, написанный журналисткой, в неискушенном и бойком сознании которой духовник Троице-Сергиевой Лавры и какая-нибудь болгарская чудо-целительница Ванга существовали как вещи одного порядка. По сути это было профанацией подлинной церковности.

«Приезжайте в Переделкино – и будет вам счастье!» – так в пяти-шести словах можно было передать общее настроение и, с позволения сказать, глубинный смысл этой журналистской сентенции.

«Какая глупость! Как так можно!» – сетовал отец Кирилл, подойдя к окну и недоуменно пожимая плечами. Никогда прежде и никогда потом я не видела его столь опечаленным.

Батюшка разволновался справедливо: статья получила так называемый «общественный резонанс», и в Переделкино хлынул поток искателей легких путей и чудодейственных подсказок.

Нет, конечно же, среди зевак попадались и просто скромные несчастные и растерянные люди. Их было жалко. Им хотелось помочь. Их было много.

И нам всем – инокиням, трудившимся в Переделкине на послушании и видевшим растущие толпы народа у дверей крестильни, этот процесс казался вполне закономерным. Мы даже радовались за людей. Возможно, для кого-то эта шумиха действительно обернется благом…

Значительно позже пришло понимание того, насколько долгим и нелегким должен быть твой собственный труд по возделыванию души, чтобы опытный духовник сумел наконец помочь тебе в полную меру. Такое не может и не должно случиться сразу после прочтения какой-нибудь статьи в «Комсомолке» и стремительного рывка на ближайшую электричку с Киевского.

Достучаться до человека, продраться к его сердцу через все нагромождения его «мнений», страстей, самооправданий и безответственности – труд многолетний и требующий невероятного терпения. И – ответной человеческой отдачи.

Но люди хотели простых видимых и осязаемых вещей: чтобы муж бросил пить; чтобы на работе всё шло успешно; чтобы дети росли здоровыми и было чем их накормить…

Что тут скажешь?! У русского человека жизнь легкой не была никогда. А в 1990-е горя у людей было хоть отбавляй.

Отец Кирилл бесконечно жалел народ, но и не потакал невежественному отношению к Церкви как к месту некоего магического избавления от скорбей и житейских тягот.


«Полюбите читать Евангелие!» – это был самый известный его пастырский совет, который многим мог показаться слишком уж незатейливым, но на самом деле призывал к колоссальному внутреннему труду.
Сегодня, мысленно возвращаясь в те годы, я задаюсь обычным вопросом: КАК? Как он справлялся с такой нагрузкой? Откуда брались у него силы и терпение? Ведь новое время в жизни Церкви вовлекло болезненного батюшку буквально в водоворот поисков и переживаний многих и многих людей, которые, как говорили тогда, только искали дорогу к храму.

И ответ становится очевидным: он ничего не делал своею властью.

Всё, что происходило вокруг и требовало его участия, – всё это находилось во власти Божественной и только Божественным вмешательством разрешалось и управлялось. Отец Кирилл оказался обладателем какой-то несокрушимой скромности и смиренномудрия.

В жизнерадостном и общительном батюшке всегда с удивительной ясностью ощущалось это простодушное и искреннее осознание собственной недостаточности, собственной малости и незначительности.
Однако суетливого самоумаления он был лишен – просто спокойно и честно не считал себя ни старцем, ни уж тем более прозорливцем. Принимать народ на исповедь и беседу было его монашеским послушанием – послушанием, которое следует нести с любовью и упованием, испрашивая сил от Господа.

Порой меня удивляла степень внутренней свободы, с какой он мог убеждать посетителей в своей заурядности. Посетители, понятное дело, рассчитывали подчас на нечто большее, чем просто исповедь. Рассчитывали, к примеру, что, ровно как в иных патериках и жизнеописаниях, батюшка вдруг возьмет да и откроет им тайные согрешения их юности или возвестит о событиях будущего. Но перед ними кротко сидел сострадательный священноинок, который со спокойной улыбкой говорил, что он «никакой пользы принести не способен – вот разве что только исповедь принять».

Иные так и уходили – разочарованно хмыкнув: «Ничего такого не сказал…» Иные же, уловленные в сети этой евангельской кротости, начинали понемногу понимать: разгадка где-то близко.


Жизни, в которой отвергалось всякое самовыпячивание и напускная значительность, всякий пафос чудотворчества, пытающийся заслонить тихое сияние подлинной духовности.

Жизни, которая сама впускает в себя свет преображения, стоит только сделать свой первый шаг навстречу Евангелию.

Ведь жизнь и есть одно непрекращающееся каждодневное чудо!

И надо ли говорить, что для нас – монахинь и инокинь, собранных в Переделкине в разные годы и из разных монастырей, – пребывание в непосредственной близости с братским духовником Троице-Сергиевой Лавры было настоящим подарком!

Оторванные от родных обителей, мы видели рядом старца-монаха: наблюдали, как почтительно он ведет себя с людьми; как молится, не выделяясь среди других; как трепетно хранит мир и терпит чужие недостатки; как проявляет покорность и смирение, какие не встретишь у иных послушников… Он не много учил и не много назидал – он просто жил по-евангельски.


Годы шли. Безотказный батюшка всё больше ослабевал и изнемогал от потока посетителей. Благодарно принимая приглашения Святейшего Патриарха Алексия, он уже регулярно наведывался из Лавры в Переделкино, где у него была своя келья, где его ждали и где он мог позволить себе щадящий распорядок дня. Впрочем, удобство этого распорядка было рассчитано только на одно – на возможность как можно чаще оставаться наедине с любимым Евангелием, благоговейно вчитываться в слово Божие. В остальном его жизнь в Переделкине мало чем отличалась от лаврской: исповеди, исповеди, исповеди…

С тех самых пор – со времени нашего счастливого со-пребывания с батюшкой – критерием наших суждений о людях постепенно станет именно повседневная, будничная, обычная их жизнь.

Батюшка умел скрывать себя за этой будничностью. Но именно в однообразии его монашеской повседневности мы и учились усматривать подлинно духовное содержание жизни, ее евангельскую красоту и целостность.

Как человек послушания и дисциплины, он, к примеру, никогда не опаздывал к общей трапезе и никогда никого не смел поторапливать, намереваясь отправиться принимать народ, напротив – почти всегда он присоединялся к совместной уборке стола и мытью посуды. Это делалось им так легко и органично, так весело и охотно, что мы на радостях забывали просить старца не утруждаться. Но в его присутствии в праздник превращалась любая рутинная работа!

Когда бы мы ни пожелали обратиться к нему – он всегда выражал сердечную готовность выслушать или же деликатно назначал более подходящее время. Его общительность и доброта творили великое чудо единения и взаимной приязни – кто знаком с монастырской жизнью или работал в коллективе, понимает, насколько это ценно.

В его присутствии было неловко злословить и обижаться, враждовать и выражать недовольство – напротив, все как-то приободрялись в желании исправить свое душевное состояние к лучшему, примириться с теми, с кем довелось этот мир разрушить.

То же, как нам рассказывали, происходило и в Лавре. В его келью спешили иноки после братской трапезы для совместного чтения правила, которое было разделено на всех, чтобы никому не было обидно. К нему могли постучать среди ночи, побеспокоив своею болью и переживаниями, и он непременно выслушивал и утешал.
Братский духовник, он всегда оставался трезвым, рачительным, подчас и взыскательным отцом, обладая в то же время даром какой-то воистину материнской нежности по отношению к людям.

Неслучайно так долго не могли мы привыкнуть к тому, что тяжелая болезнь отняла у нас возможность согреться под его ласковым взглядом, услышать его всегда взвешенное и сердечное слово, почувствовать снова и снова, как его добрая рука накрывает наши смятенные головы епитрахилью, а тихий голос неспешно произносит разрешительную.


Но он не спешил покидать нас. Он принял свою болезнь как новое служение и, как послушный монах, уже двенадцатый год продолжает нести возложенный на него крест.

Тяжелые недуги, как правило, обнажают не самые приглядные стороны человеческой личности, но в случае с отцом Кириллом они оказались бессильны отыскать в нем хоть какой-то изъян.

Мы так и не услышали от батюшки ни слова ропота, ни стона саможаления. Покуда у него еще были силы – он подбадривал нас доброй шуткой и, как мог, выражал заботу о тех, кто ухаживает за ним.

Как текла его жизнь в простоте, любви к людям и преданности Христу – так и продолжает течь.
Наверное, он всё еще терпеливо ждет, когда мы окрепнем.

Когда Слово Божие станет и для нас единственной безоговорочной вневременной ценностью.





Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:
«Это человек, который имеет огромный жизненный и духовный опыт. И своим жизненным и духовным опытом он делится с теми, кто приходит к нему, кто нуждается в его поддержке, его помощи, на своем жизненном пути.

Он молитвенник. Он молится о всех, кто обращается к нему. Для меня лично отец Кирилл является образцом духовника, убеленным духовным опытом старцем, который с большой любовью всегда относится к каждому, кто приходит к нему за советом, за утешением, за поддержкой.
Он нужен Церкви, он нужен Троице-Сергиевой Лавре, он нужен всем нам».

Архиепископ Сергиево-Посадский Феогност, наместник Троице-Сергиевой Лавры:
«Чем я обязан отцу Кириллу? Он помог мне остаться в лоне Церкви. И я благодарен Богу за то, что я могу сегодня служить Церкви Христовой, обители преподобного Сергия с благодарностью, за то, что Господь принимает мои труды. И это заслуга полностью отца Кирилла. Душа моя, сердце мое преисполнено благодарности к отцу Кириллу, который помог мне выдержать испытание, помог мне найти самого себя и учит меня самоотверженной любви к своему ближнему».

Архимандрит Алексий (Поликарпов), наместник Свято-Данилова монастыря:
«Отец Кирилл при крещении носил имя Иоанна Богослова, апостола любви, а в монашеском постриге он носит имя преподобного Кирилла Белозерского. Кирилл – означает солнце. И если проводить аналогии, то он – это любовь, которая как солнце освещает всех нас, грешных, немощных, Россию православную и весь православный мир».

Игумен Нектарий (Морозов),
настоятель храма Первоверховных апостолов Петра и павла г. Саратова:
«Рядом с отцом Кириллом было удивительно спокойно, словно все замирало вокруг. Удивительно тихо, словно безмолвие царило, словно время останавливалось. Удивительно тепло: ты отогревался, и сердце твое оживало...

В его келию в Патриаршей резиденции в Переделкино стекались исповедники со всей Руси, из тех стран, которые именуют ближним зарубежьем, и из тех, которые как были, так и остаются дальним. Монашествующие и духовенство, лаврская братия нынешняя и уже бывшая, миряне и архиереи, наконец, почивший Святейший Патриарх Алексий приходили к всероссийскому духовнику, чтобы покаяться, примириться с Богом, услышать слово спасения. Думаю, каждый, кто знал в это время отца Кирилла, согласился бы с тем, что на нем с удивительной полнотой и силой сбывалось слово преподобного Нифонта Цареградского, ответившего однажды ученику на вопрос о том, каковы будут подлинные подвижники последних времен – не совершающие явных чудес, но благоразумно скрывающие себя среди людей и идущие путем делания, растворенного смирением.

Ныне закончился его многотрудный земной подвиг. Такой сокровенный, такой удивительный в его смиренном величии. И на душе – радость, оттого, что дал наконец верному труженику Своему Господь упокоение от трудов. И скорбь – потому что мы еще здесь, и как бы по-детски, как бы малодушно ни прозвучало это, но трудно не испытать чувство какого-то горького, хоть и не безнадежного сиротства.
Не безнадежного, конечно. Ведь он, который всегда всех помнил по именам, подчас – даже тех, кто успел побывать у него лишь однажды, – не забудет нас и там, где он сейчас. Не забудет».



В последних числах декабря 1999 года в беседе с архимандритом Кириллом (Павловым) я попросил горячо любимого батюшку сказать несколько слов для вас, дорогие читатели «Руси Державной», в связи с вступлением в новое тысячелетие.

Вначале отец Кирилл колебался, видимо, огромная скромность и высочайшая требовательность к себе этого глубокоуважаемого всеми православными людьми человека удерживали его от высказываний по столь важной теме.

И все же в этот день мне удалось записать краткие высказывания батюшки, которые и публикуются в самом начале его проповеди (по-другому не дерзаю назвать столь глубокие размышления отца Кирилла).
Рукописный текст проповеди он передал мне буквально через день после нашей встречи. Можно только догадываться, когда нашел батюшка время для ее написания.

Начиналась рукопись с краткого описания, которое многое может объяснить верующему православному сердцу: «Не имея никакого познания в себе и в то же время, чтобы не огорчить вас и не остаться в долгу перед вами, я скажу пару слов не от себя, потому что я невежда в познании, а основываясь на слове Божием, которое есть первоисточник и авторитет всякой Истины».

Суровые, но полные любви и заботы о нашем православном народе слова проповеди батюшка Кирилл благословил передать вам, братья и сестры.


Сейчас надо, чтобы верующие настраивали и готовили себя ко всевозможным испытаниям и скорбям. К этому идет. Но надо, чтобы не паниковали, не унывали и не отчаивались. И если Господь попустит какие-то испытания, нужно безропотно, с радостью и надеждой, со спокойствием в душе сподобиться Царствия Небесного.

Надо ли говорить сегодня об этом? Как воспримут это люди? Я считаю, что об этом говорить надо.
Св. апостол Павел во втором послании к любимому своему ученику Тимофею пишет: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны. Непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра. Предатели наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы. Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся. К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями. Всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 1-7).

Если же мир к концу времени должен прийти к такому нравственному состоянию, то верующие в Бога-Отца, Господа нашего Иисуса Христа и в Бога Духа Святаго, исповедующие Святую Троицу, должны, наоборот, жить во всяком благочестии и чистоте и быть солью земли, светом миру по слову Спасителя: «Так да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех» (Мф. 5, 16).
Облекшись в броню веры и любви, в шлем надежды спасения, «как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти. Но облекаясь в Господа (нашего) Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13, 13-14).

«Облекитесь, — говорит ап. Павел, — избранные Божии, святые и возлюбленные в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение. Снисходя друг к другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу» (Кол. 3, 12-16).

«И не страшитесь ни в чем противников» ваших по вере, зная, что их нападения и гонения на вас за веру «для них есть предзнаменование погибели. А для вас спасения. И сие от Бога. Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него!» (Фил. 1, 28-29).

Поэтому ап. Павел и восклицает, говоря: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: «за тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание. Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8, 35-37).
И что бы ни было с нами, все, что придется испытать, надо перенести с радостью, не отрекаясь… И никакие скорби, пусть даже и смерть, ничто не должно отлучить нас от любви Божией…

И Спаситель в Евангелии от Матфея тоже утешает и укрепляет нас, говоря: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28).

Будем знать и веровать, что нынешние временные страдания наши ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в будущем веке для любящих Господа, ибо написано: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».

Посему с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, и, подражая Богу, как чада возлюбленные будем жить в любви, «как и Христос возлюбил нас и предал себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное. А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым».

«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, которым вы запечатлены в день искупления. Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4, 29-31).

Напротив, «вразумляйте безчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал зло за зло; но всегда ищите добра и друг другу и во всем. Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь, все испытывайте, хорошего держитесь, за все благодарите, ибо такова воля Божия о вас во Христе Иисусе. Удерживайтесь от всякого зла» (1 Фес. 5, 14-22).

«Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш, диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить; противостойте ему твердою верою...

Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми» (1 Пет. 5, 7-10).

Апостол Павел говорит: «Только будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, и Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух, и душа, и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Верен Призывающий вас, Который и сотворит сие» (1 Фес. 5, 23-24).






23 февраля 2017 года в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин отпевания многолетнего духовника Лавры, духовника Святейшего Патриарха Алексия II архимандрита Кирилла (Павлова), почившего 20 февраля на 98-м году жизни.

Гроб с телом новопреставленного отца Кирилла был установлен 21 февраля в Успенском соборе Лавры. 21 и 22 февраля во всех храмах Лавры совершались заупокойные литии, доступ верующих в Успенский собор для прощания с почившим старцем был открыт круглосуточно.

Перед началом чина отпевания Святейший Патриарх Кирилл произнес слово, посвященное памяти отца Кирилла:

«Ваше Блаженство! Дорогие владыки, отцы, братие, матушки игумении, братья и сестры!

Мы предстоим гробу отца Кирилла (Павлова), духовника Троице-Сергиевой лавры, духовника покойного Святейшего Патриарха Алексия II, духовника многих и многих архиереев Русской Церкви, священнослужителей и огромного количества православных верующих людей, которые стекались в Троице-Сергиеву лавру — и поклониться мощам преподобного Сергия, и спросить духовного совета у отца Кирилла. Он нес великое служение духовника для тысяч и тысяч людей, и это служение требовало особого подвига. Не только потому, что выслушивать проблемы человека всегда непросто, но и потому, что он не просто выслушивал эти проблемы. Он проникал вглубь душевного состояния человека. В момент исповеди он словно отождествлял самого себя с тем, кто приходил к нему за советом. Это, конечно, требовало истощания, огромного расхода внутренних сил и сил физических. Но отец Кирилл никогда не роптал и со смирением нес свое служение, не только исповедуя людей, но и отвечая на многие и многие письма.

Впервые я встретился с отцом Кириллом в далеком уже 1966 году. Тогда у него еще не было славы всероссийского старца и духовника, он был сравнительно молод, крепок, подвижен. И когда я спросил у своего духовного руководителя, приснопамятного владыки митрополита Никодима, к кому из братии мне пойти исповедоваться, он спокойно сказал: «Иди к отцу Кириллу». Это было действительно особое служение старца Кирилла всему нашему благочестивому народу, и особенно тем, кто нуждался в его духовном совете.
Давать советы — дело всегда очень рискованное. Иногда люди приходят к духовнику и спрашивают о том, что человек по своей ограниченности знать не может. Некоторые духовники принимают на себя огромный риск, давая советы от своего собственного разумения. Отец Кирилл был духовником, который давал советы не от разумения, а от своего духовного опыта. Бывали случаи, когда он вообще никаких советов не давал. Но люди тянулись к нему, потому что чувствовали его духовную силу, ибо духовничество есть не только подвиг трезвого духовного размышления, но и молитвенный подвиг. Отец Кирилл многим священнослужителям явил пример такого духовничества — подлинного духовного руководства теми, кто готов принимать это вождение со стороны духовника.

Последние годы Господь, сохраняя физическую жизнь отца Кирилла, вывел его из общения с миром. Это был какой-то особый затвор. Он ушел из этого мира, оставаясь еще физически живым человеком. Многие не понимали, почему так произошло со старцем. Но это тоже был некий Божий знак. Он был нужен даже тогда, когда уже не мог говорить с людьми, и многие приходили к отцу Кириллу, чтобы просто постоять у его ложа, прикоснуться к его руке. Он продолжал служить людям своим безмолвием, своей болезнью, своей отрешенностью от этого мира, и на 98-м году жизни Господь призвал его к себе.

Радостно видеть сегодня множество людей в Троице-Сергиевой лавре. Ваше присутствие, дорогие владыки, отцы, братья и сестры, является самым ярким свидетельством того, что отец Кирилл что-то сделал и для каждого из вас. Давайте и мы отдадим ему сегодня наш долг. Помолимся о упокоении его души, дабы Господь принял его в Свое Небесное Царство и сотворил вечную молитвенную память о нем в сердцах наших. Аминь».

В соборе молились иерархи и духовенство Русской Православной Церкви, насельники Троице-Сергиевой лавры, преподаватели и учащиеся Московской духовной академии, многочисленные верующие. Успенский собор не вместил всех пришедших проститься с отцом Кириллом, множество верующих молились на площади перед собором.

Богослужебные песнопения исполнили братский хор Свято-Троицкой Сергиевой лавры, регент архимандрит Глеб (Кожевников), и сводный хор Московской духовной академии, регент игумен Никифор (Кирзин).

Разрешительную молитву прочитал Блаженнейший митрополит Киевский Онуфрий.

Перед погребением тело отца Кирилла было обнесено вокруг Успенского собора.

Архимандрит Кирилл (Павлов) был погребен на территории Лавры за алтарем церкви Святого Духа.





Всечестные отцы, братья и сестры!
С прискорбием мы узнали о том, что отошел ко Господу архимандрит Кирилл (Павлов) – духовник Троице-Сергиевой лавры и молитвенник о всей православной России. От нас ушел Духовник, Воин Христов - с большой буквы!

Мы вспоминаем батюшку Кирилла, который в последние годы пребывал в таинственном состоянии, находился в болезненном затворе от мира. Верим, что и в этом состоянии он продолжал молиться, пребывал в постоянном общении с Господом. Он всегда был с Богом, всецело предаваясь Ему.

Сколько народа притекало к отцу Кириллу за советом, за духовным наставлением! Со всей России съезжались к нему люди в Лавру. Шел неиссякаемый людской поток, батюшке порой некогда было даже поесть. И всем он давал ответы, помогал своей молитвою.

А скольких он утешал в безбожные советские времена! Мы помним те времена, нелегкие в религиозной жизни. Хрущевские гонения на Церковь. Тогда засияли на духовном небосклоне звезды таких русских духовников, как преподобный Серафим (Вырицкий), архимандрит Серафим (Тяпочкин), схиигумен Кукша (Величко) Одесский, схиархимандрит Серафим (Романцов) Сухумский, схиархимандрит Виталий (Сидоренко) Тбилисский, владыка Зиновий (Можуга), схиигумен Савва (Остапенко), архимандрит Иоанн (Крестьянкин), протоиерей Николай Гурьянов. В Троице-Сергиевой лавре подвизался архимандрит Тихон (Агриков), окормлявший братию. И среди этих звезд духовных воссияла звезда архимандрита Кирилла.

Мы тогда были студентами семинарии. Духовники Лавры, в том числе и батюшка Кирилл, приходили из монастыря в семинарию и академию, чтобы исповедовать нас в великопостные дни. Отец Кирилл говорил проповедь, а потом все шли на исповедь к своим духовникам. Батюшка не отличался большим ораторством, но от его слов всегда веяло благодатью. Он имел очень большой и суровый жизненный опыт. Прошел войну, участвовал в битве за Сталинград. И есть легенда, что защитником Дома Павлова в Сталинграде был наш архимандрит Кирилл (Павлов).

До войны батюшка проходил армейскую службу в наших краях – в районе поселка Барабаш Приморского края. Потом он рассказывал, что служба была очень тяжелой, но он благодарен своим командирам. Они такую хорошую подготовку дали солдатам, что когда пришлось воевать под Сталинградом, это сильно помогло.

После войны Господь призвал батюшку в воинство духовное, на духовную битву. Тогда было немало тех, кто, пережив боль и страдания, обращался к Богу, всецело посвящая себя Ему. Много среди духовенства было фронтовиков, прошедших тяжелейшие военные испытания. Это были люди необычайного мужества, не раз смотревшие смерти в глаза, видевшие человеческие страдания. Отец Кирилл рассказывал, что нашел на войне Евангелие и никогда не расставался с ним, и уже ничего не боялся.

Батюшка очень любил Россию. Не жалел живота своего на войне и молился за Русь до своей праведной кончины. Очень он скорбел о том духовном, нравственном состоянии, в котором пребывает наша страна. Скорбел, но не переставал молиться. Истинный воин Христов!

И как удивительно, что в этот гражданский праздник - день защитника Отечества мы провожаем воина, ветерана Великой Отечественной войны, настоящего русского солдата, сменившего солдатскую гимнастерку на монашескую мантию!

Сегодня Лавра прощается со своим духовником. Вся Русь прощается. Все православные и весь наш Дальний Восток молятся об упокоении души архимандрита Кирилла. Дальневосточники молятся сейчас из этих дальних краев, где батюшка набирался опыта и мужества. Мы остались здесь у Тихого океана, чтобы при восходе солнца отслужить Литургию, а потом панихиду по нашему духовному отцу. От всей дальневосточной паствы склоняем головы и надеемся, что Господь благословит нашего любимого батюшку и дарует ему святость!

Помним слова архимандрита Кирилла: «Если мы действительно любим Бога, то мы должны всецело, всем своим существом отдаться Ему». Пусть же, по молитвам батюшки Кирилла, все мы, вся наша Россия всецело и всем своим существом отдадимся Богу!

В эти предгрозовые времена будем уповать на Господа, на Его милосердие и любовь к нашему Отечеству! И будем также как наш духовный отец, архимандрит Кирилл (Павлов), готовы защищать нашу православную Родину! До последней капли крови! До последнего молитвенного вздоха!
Аминь. С любовью о Господе