Николай Капчук родился 18 ноября 1931 года в селе Вилия Острожского района Ровенской области в верующей семье и с детских лет решил посвятить себя служению Православной Церкви. В 1952 году он поступил в Одесскую духовную семинарию, а затем – в Московскую духовную академию. Окончив ее в 1960 году со степенью кандидата богословия, Н.С. Капчук стал трудиться в Московской патриархии. Затем в течение трех лет он работал секретарем управляющего Московской епархией митрополита Крутицкого и Коломенского Питирима (Свиридова), в то же время трудился и в Патриархии в качестве представителя по особым поручениям, был секретарем архиепископа Тульского и Белёвского Пимена (Извекова, 1990), будущего Патриарха Московского и всея Руси.
На ответственное послушание ктитора московского Богоявленского Елоховского собора Н.С.Капчука в 1969 году благословил Святейший Патриарх Алексий I, который высоко ценил его исполнительность и старательность.
Николай Семёнович занял достойное место в ряду церковных тружеников, являя собой выдающийся пример служения мирянина в Церкви. Его трудами храм стал достойным статуса кафедрального собора столицы России.
Сорок шесть лет продолжается служение Николая Семёновича Капчука на ответственном посту ктитора Богоявленского кафедрального собора Москвы. Из них двадцать два года выпало на тяжелое для Церкви время господства богоборческой идеологии, когда любая деятельность приходов жестко контролировалась властями.
За эти годы ему довелось близко общаться с тремя патриархами и перетерпеть множество различных «уполномоченных» по делам Церкви, упразднявших колокольный звон, отменявших крестные ходы и освящение куличей. (Правда, иные из тогдашних гонителей ныне поздравляют елоховского старосту с православными праздниками.) Капчук рассказывает, что в советские времена на ночную Пасхальную службу в соборе он раздавал до 5 тыс. билетов. Освящать куличи в течение дня приходило около 30 тысяч человек.
Когда Николай Семёнович возглавил сложное хозяйство Патриаршего собора, у прихода вообще не было помещений. Даже небольшой домик в церковном дворе был заселен жильцами. Стараниями Николая Семёновича в 90-е годы собору вернули многие дома и приписной храм Никиты Мученика.
При благоустройстве собора очень пригодился и внушительный глухой купол над трапезной, появившийся при последней перестройке в XIX в. Внутри него, а также и в четырех малых куполах основного храма разместились кабинеты и хозяйственные помещения. Чтобы к ним можно было подняться, установили чудом добытый лифт. Для того чтобы в праздник Богоявления всем пришедшим хватало крещенской воды, под храмом пробурили артезианскую скважину глубиной в 200 метров, установили 8 баков на улице для раздачи воды.
Из известных людей в то время не боялись появляться на праздничных службах артисты, художники, многие космонавты. В церковном хоре нередко пели профессиональные музыканты, а то и известные певцы. Впрочем, это могло обернуться неприятностями, поскольку формально требовалось разрешение Совета по делам религии. Среди постоянных прихожан собора Николай Семёнович вспоминает знаменитого художника Павла Корина. Таким же постоянным прихожанином и членом приходского совета был автор школьного учебника по алгебре Сергей Никольский. С ним, правда, вышел скандал: на очередном приходском собрании Никольского назначили председателем ревизионной комиссии. Старосту вызвали в исполком и потребовали назначение отменить. На хорах нередко пели известные артисты. За один месяц пения по выходным можно было заработать до 120 руб. Но когда артистов узнавали, им приходилось ретироваться – могли возникнуть серьезные неприятности на основной работе. Помнит Николай Семёнович много интересных случаев, связанных и с патриархами. К примеру, некоего архиерея угораздило поздравить патриарха Алексия I (Симанского) с 1 мая – Днем международной солидарности трудящихся. Обладавший острым умом и тонким юмором Патриарх никак не ответил на несуразное поздравление, но через месяц поздравил того архиерея с... 1 июня.
С большим теплом вспоминает о Патриархе Пимене Николай Капчук, чье сотрудничество со Святейшим Владыкой продолжалось многие годы:
«Святейший Патриарх Пимен помогал людям своим служением. Он единственный, можно сказать, в советские годы, когда Церкви не очень потворствовали, призывали служить пореже, был в храме каждый праздник, каждое воскресенье, с людьми. Общение с Патриархом было для людей большой радостью, а главной его помощью была молитва перед Богом».
Но даже в то тяжелое время Николаю Семёновичу удавалось достигать почти невозможного. Так, в начале 1980-х годов его трудами был почти на треть расширен алтарь и устроена просторная ризница, а в конце десятилетия практически заново отстроен приходской дом, сооружен крестильный храм с баптистерием.
Однако заслуги Николая Семёновича перед Церковью не ограничиваются только внешним благоустройством. Не все знают, что благодаря его мужеству в 70–80-е годы Богоявленский собор превратился в прямом смысле в подготовительное отделение для Московской духовной семинарии. Многие молодые люди с высшим светским образованием из-за препятствия властей не могли сразу поступать в духовные школы. И тогда они устраивались сторожами при соборе. Через такую школу прошли многие известные ныне московские священнослужители.
За большой вклад в становление епархиальной жизни Москвы, в сохранение памятника истории и культуры России – Богоявленского собора, за труды на благо Русской Православной Церкви Н.С. Капчук удостоен множества наград: орденов Преподобного Сергия Радонежского трех степеней, Святого равноапостольного князя Владимира трех степеней, Святого благоверного князя Даниила Московского II степени, Преподобного Андрея Рублева II степени, а также наград Поместных Православных Церквей, ордена Дружбы, медалей ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени и «В память 850-летия Москвы». Он избирался членом Поместных Соборов Русской Православной Церкви в 1971 и 1990 годах.
Мы беседуем с Николаем Семёновичем в его кабинете под самым куполом Богоявленского собора. Разговор идет на самые разные темы.
«…Моя юность, – вспоминает Николай Семёнович, – пришлась на самые тяжелые для нашей церкви годы советского времени, когда Никита Хрущёв закрывал храмы, продолжались гонения на священнослужителей. На моем курсе в семинарии было 15 священников, но ни один из них не смог служить на приходе. Уполномоченные не давали регистрации.
Священники приезжали в Москву в надежде на помощь. Я старался по мере своих сил помочь этим людям: носил их заявления в Совет по делам религии, просил за них. Очень часто это получалось. Правда, назначения были в самые отдаленные области страны.
Годы были очень тяжелые. Множество людей обращалось тогда в Патриархию со всей России, Украины и Белоруссии, где закрывали, разрушали храмы, срывали машинами кресты с куполов, а люди приходили к нам, рассказывали о своих бедах и плакали.
Ничего нельзя было решить на местах, и они писали на имя Патриарха, шли на прием к управляющему делами.
Я очень переживал, но помочь, к сожалению, было невозможно. В небольшое здание Патриархии каждый день набивалось множество народу, сидели с утра до позднего вечера. Докладывал вечером владыке Пимену: «Мол, не уходят». Тогда владыка выходил и рассказывал людям, что он такой же архиерей, как и у них в епархии, аккуратно давал понять, чтобы сами шли к властям, которые это вытворяют. Люди получали утешение, им становилось легче, они уходили.
Спасались мы, как могли. Храмов много было закрыто. За несколько лет при Хрущёве было закрыто храмов и монастырей больше, чем за предыдущие десятилетия. На Украине, в Белоруссии – почти в каждой деревне закрывали храм.
Часто церковь не просто закрывалась, а уничтожалась полностью – сжигалась или ее цепляли трактором за купол – как могли, так и разрушали. Редко удавалось отстоять святыню. Храм закрывался, а священник без места оказывался. Целая биржа священников образовалась.
При митрополите Николае (Ярушевиче) священство было в основном без высшего, а то и без среднего образования. Батюшки добивались почета и уважения упорным трудом, и, естественно, они занимали лучшие приходы.
Молодежи, окончившей семинарию и даже духовную академию, доставались в основном деревенские приходы. И я старался их подтянуть поближе к центру. Не всем это нравилось. Даже жаловались на меня.
Способы закрытия приходов были разные. К примеру, путем сокращения служащих в том или ином храме. А когда оставались единицы, то вешали замок на дверь. Так в Московской области сотни храмов позакрывали. Было около тысячи – осталось около четырехсот. Но, несмотря на все трудности церкви были заполнены молящимися людьми.
За три года работы в епархиальном управлении я у уполномоченного не был ни разу, все вопросы удавалось решать по телефону. И вот однажды знакомый попросил сопровождать его и сказал, что у него не получится так с ними поговорить, как у меня. Я поехал, слышу через открытую дверь разговор служащих: «Так это пацан! И он нас три года мучил своими вопросами, и всё приходилось решать!».
Через некоторое время они поставили вопрос перед Патриархией о замене меня священнослужителем. К тому времени митрополитом Крутицким и Коломенским был Пимен (Извеков). Он спросил моего мнения. «Как у вас получится», – ответил я. Тогда секретарем епархии на мое место назначили протоиерея Виктора Ипполитова. Но я оставался, потому что с вопросами народ всё равно приходил ко мне. Я даже митрополита Пимена спросил: «Что мне делать?» Тот посоветовал потерпеть.
Регистрация, кого ни просил от имени митрополита, почти всегда получалась. Даже некоторые московские иерархи просили помочь, например, епископ Киприан (Зёрнов), управделами из Чистого переулка. Бывало, звонит: «Николай Семёнович, у тебя получается, помоги мне священника устроить». С ним мы пошли к уполномоченному. Помогал, чем мог. Мы все тогда друг друга поддерживали.
Но хотелось большего… Хотелось, чтобы храмы не закрывались. Везде было давление. В здании Новодевичьего не давал покоя музей, и ничего нельзя было сделать, всюду вмешивались власти. В Совете по делам религий все-таки встречались люди, которые шли навстречу, у них можно было получить добро, и я понемногу узнал всю эту систему.
Тяжелое было время еще и потому, что священники находились «на доходе», не получали официальной зарплаты. Налоговая какой вздумает доход, такой и напишет. А с него нужно платить налог. То скажут: ты получаешь 500 рублей, а в другой раз скажут — 1000. Налогами до того могут обложить, что батюшка не в силах платить, только разводит руками. Тогда у него всё имущество забирают по описи.
Случалось и такое: у священника было пятеро детей. Не заплатил «налог», и дом конфисковали.
Жизнь моя была насыщенной, не было ни выходных, ни отпусков. Но она была интересной и богатой событиями. Я любил людей, и мне легко было с ними работать.
Я был доверенным лицом Патриарха Пимена. Он очень строго придерживался канонов, всё соблюдал и много знал. Я еще студентом академии ходил слушать его проповеди в лавре. У Святейшего Патриарха Пимена не было духовного образования, но в проповедях он по памяти цитировал библейские тексты, знал Священное Писание лучше иных профессоров. Это был высокий стиль, и народ его очень любил. Когда он приезжал служить, собирались полные храмы.
Святейший часто звонил и советовался со мной при назначении священников. Когда я знал человека с хорошей стороны – так и отвечал ему, когда же сомневался – просто уходил от ответа, не хотел никому зла причинять.
Пытался каждому помочь, если он с открытой душой приходил. Обращались тогда ко мне многие. Может, поэтому и прозвали всероссийским старостой…
«Это были трудные и по-своему очень счастливые годы моей жизни», – вспоминает Николай Семёнович. Священники приезжали со всей России, приезжали и архиереи, их тогда мало было, я всех лично знал. Многие были моими друзьями. Митрополита Антония (Мельникова; +1986) я знал еще по Минску, где ему было невыносимо тяжело: все его действия встречали тогда яростное неприятие местного начальства. Я по мере сил помогал ему.
Второй, митрополит Одесский и Херсонский Леонтий (Гудимов; +1992), был мне как родственник. Мы вместе учились в Одесской семинарии, но он начал немножко раньше, там и подружились. По жизни со мной шел.
И Блаженнейший Владимир, Митрополит Киевский. Еще в семинарии мы оба были иподиаконами. Так и идем вместе по жизни до сих пор.
У меня всегда собирались владыки. Тот же владыка Антоний еженедельно приезжает из Ленинграда, обязательно утром придет в комнатку, чайку попьем, побеседуем. «Скажи, — спрашивает, — что у нас сегодня на Синоде будет?» Я говорю: «Вы, члены Синода, не знаете?» Он смеется. В то время мы действительно быстрее других всё узнавали, потому что вход был в Совет по делам религий, а там за хороший сувенир расскажут всё. Совет в те годы очень часто отклонял кандидатуры епископов, представленные Патриархией. Не надо забывать, что главной задачей совета было ослабить авторитет и влияние Церкви, и они стремились утверждать только тех, кем они впоследствии могли манипулировать.
В Елоховском соборе мне приходилось делать много такого, чего ни один храм не мог себе позволить. Например, присылают ко мне за деньгами в Фонд мира. Что же такое, дескать? Передовой храм, а денег не дает. Я говорю: «Я не могу. Ко мне много иностранцев приезжает. И архиереи приезжают. У меня большие расходы. Надо ж вести диалог со всеми». Давили, но безуспешно. А деньги были. В то время люди были богаче.
Вспоминаю памятный момент моего назначения старостой Богоявленского собора, когда Патриарх Алексий I обнял меня, поцеловал в лоб и благословил на труды.
Я высоко ценю то доверие, которое оказывали мне и Патриарх Алексий I, и Патриарх Пимен – к ним я мог приходить по важным вопросам без доклада. С Патриархом Алексием II также были очень хорошие и близкие отношения.
Так сложилась моя судьба, что я хорошо знал внутрицерковную жизнь. Был участником трех Поместных соборов.
Вспоминаю Поместный собор 1990 года. Выборы нового Патриарха были трудными. Почему выбрали владыку Алексия? Мое мнение: он был очень доброжелательным и доступным как для архиереев, так и для священников и мирян. Владыка Алексий выигрывал своим простым человеческим пониманием людей. Он никогда не избегал народа и всегда отвечал на самые трудные вопросы.
Как вы знаете, Патриарх Алексий похоронен в нашем соборе. Народ идет к нему – от простых людей до руководителей страны. Дмитрий Медведев, Владимир Путин и другие известные деятели. Светлана Медведева регулярно цветы сюда приносит. Они лежат рядом с букетиками приезжих из далеких поселков и здешних прихожан. По цветам сразу замечаешь в соборе место захоронения Патриарха. Они всегда свежие у подножия гробницы, на которой золотыми буквами начертано: «Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Святительство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем». Ежегодно панихиду о покойном Патриархе Алексие II здесь служит Святейший Патриарх Кирилл.
В 90-е годы интерес к Церкви в обществе сильно возрос. Многие шли в храмы креститься. Николай Семёнович часто общается с известными политическими и общественными деятелями. «Как-то на пасхальном богослужении присутствовал Борис Ельцин,– поведал он. – Я предложил ему войти в алтарь, чтобы там более спокойно помолиться… Но Борис Николаевич терпеливо простоял всю службу в храме.
Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин часто посещал наш собор. Многие из властей предержащих приходили в церковь, но воцерковиться по-настоящему из них мало кому удалось…
В кризисные дни октября 1993 года, когда мир в обществе буквально висел на волоске, Святейший Патриарх Алексий обратился к Ельцину с просьбой разрешить привезти в наш собор чудотворную икону Владимирской Божией Матери. Музей долго сопротивлялся, но в конце концов икону привезли. Был отслужен молебен о спасении Отечества.
Многие до сих пор считают, что именно Матерь Божия отвела тогда угрозу гражданской войны. Церковь тогда активно участвовала в переговорах по мирному урегулированию политического кризиса.
Большую роль тогда сыграл несомненный дипломатический талант митрополита Кирилла, нынешнего нашего Патриарха».
Десятилетия совместных трудов связывают Николая Семёновича с протопресвитером Матфеем Стаднюком, ныне почетным настоятелем Богоявленского собора.
«Усердное служение отца Матфея быстро нашло отклик у народа Божия», – вспоминает Николай Семёнович. – Прихожане полюбили настоятеля. Когда заканчивалась литургия, отец Матфей всегда терпеливо ожидал, пока последний прихожанин не приложится к Кресту, всегда был готов ответить на любой вопрос верующих. У нас всегда с ним взаимное понимание и уважение. В труде и молитве мы едины».
Добрые отношения установились у Николая Семёновича с нынешним настоятелем собора протоиереем Александром Агейкиным.
Собравшиеся с благодарностью вспомнили многолетние усердные труды старосты по благоустроению собора и помолились о его здравии.
В поздравительном послании Святейшего Патриарха Кирилла в связи с 80-летием Николая Семёновича отмечалось:
«В тяжелый для нашей Церкви период вы делали все возможное, дабы главный храм страны приобрел благолепный вид. Именно вашим рачительным попечением о соборе были проведены масштабные строительные и реставрационные работы, в буквальном смысле преобразившие его облик. Кроме того, при вашем непосредственном участии на приходе ведется активная благотворительная и просветительская работа»…
«Свидетельствую, что ваш жизненный путь является замечательным примером достойного служения мирянина на благо Святой Церкви», – говорится также в Патриаршем послании.
Во внимание к многолетним трудам и в связи с 80-летием Святейший Патриарх Кирилл наградил в 2011 году старосту Богоявленского кафедрального собора Н.С. Капчука орденом Преподобного Серафима Саровского I степени.
В связи с 80-летием со дня рождения и во внимание к заслугам перед Церковью митрополит Павел вручил Н.С. Капчуку высшую награду Украинской Православной Церкви – Знак отличия Предстоятеля Украинской Православной Церкви.
В 2016 году Николаю Семёновичу Капчуку исполняется 85 лет. Он остается на своем бессменном посту – ктитора одного из главных храмов нашей России – Богоявленского кафедрального собора.
Каждый человек оставляет на земле свой след. Это прежде всего его благие дела. И несомненно, что еще многие и многие поколения православных людей будут с благодарностью вспоминать старейшего труженика нивы Христовой, всероссийского старосту раба Божия Николая.
Андрей ПЕЧЕРСКИЙ