КРЫМ в духовном пространстве России

В 1783 году был опубликован «Манифест великой императрицы Екатерины II о присоединении Крымского полуострова, острова Тамани с всея Кубанской стороны к России». Крым стал частью Российского государства.

Присоединение Крыма к России по значению своему выходит далеко за рамки геополитических амбиций некогда могучей империи, а становится важным звеном в цепи событий и обстоятельств, созидавших и созидающих по сей день такое неуловимое в своих определениях, но от того не менее реальное явление как Святая Русь.

Начало этого созидания, конечно, было положено задолго до Крещения Руси святым равноапостольным князем Владимиром. Более того, само это событие — чрезвычайное по своей важности и последствиям — не могло бы произойти, если бы веками не шла подспудная и до поры до времени не очевидная, но благодатная работа по просвещению, преображению народов, населявших земли, названные впоследствии Русскими. И Крым в этом смысле явился границей двух миров, но границей открытой взаимовлиянию разных культур и вер. Больше того, Крым стал ристалищем этих вер, и все те внешние, политически бурные подчас перемены и обстоятельства, которыми жила Таврида уже в первые века после пришествия в мир Спасителя, явились отражением этой внутренней, напряженной борьбы.

Мы называем нашими, русскими многих святых, которые по рождению, по крови зачастую не были славянами. Но все они своей молитвой, трудами, содействию в просвещении нашего народа участвовали и участвуют в становлении его духовной и нравственной жизни.

Мы знаем о Клименте, папе Римском, о его страданиях за Христа в инкерманских каменоломнях, о его проповеди и мученической кончине на Крымской земле. Знаем мы и о просветителях славянских святых Кирилле и Мефодии, о том, как они, прибыв восемь столетий спустя на Крымскую землю, отыскали мощи святого Климента. Житие повествует нам о святом Иоанне Готском, о его борьбе за чистоту исповедания веры в VIII веке. Под его началом во времена иконоборчества населялись Крымские горы благочестивыми монахами, хранящими чистоту православной веры и вынужденными бежать от преследований. Сколько они оставили после себя пещерных монастырей и храмов, многие из которых до сих пор ожидают своих подвижников!

Словом, мы знаем о многих «иноплеменниках», ткавших русскую духовную жизнь и освятивших своим присутствием, молитвой, подвигом, а иногда и мученической смертью Крымскую землю. Но земля — это как бы нижний порог, тот предел, который доступен освящению. А выше стояла и стоит душевная и духовная жизнь многих тысяч людей, на которых оказала непосредственное влияние жизнь этих святых, да и многих других, имена которых теперь неизвестны миру…

Несомненно, что Крещение Руси при всей значимости княжеской воли не могло бы иметь столь далеко идущих последствий, если бы для этого крещения не была подготовлена благодатная почва. И можно с уверенностью сказать, что Крымская земля, православные люди, святые, населявшие и освящавшие ее своим присутствием — сыграли неосознаваемую, может быть, до конца, но важнейшую роль в этом подготовительном, благодатном процессе.

О самом Крещении Руси мы не станем говорить подробно. Вряд ли здесь можно что-то добавить к тому, что уже сказано с великим изумлением и благоговением историками и богословами. Слава Богу за Его неизреченную милость! Вот какие слова в первую очередь нужно произнести, вспоминая это событие. Ведь именно с восприятием и распространением православной веры раскрылись лучшие черты нашего народа, которые доселе оставались как бы под спудом, а точнее — не находили верного себе применения. Решимость, открытость, великодушие, верность, чистота, способность к самопожертвованию, любовь горячая и живая — не это ли те качества, которые мы можем и должны ценить и сейчас, невзирая на прошедшие столетия и «новые стандарты», навязываемые нам адептами «постхристианской» культуры? Ведь именно эти — лучшие — качества души, освященные благодатью, делают нас причастниками высшей правды, делают нас причастниками Божеского естества. И высшей радости, высшей надежды, высшей цели у народа нашего нет и быть не может. Всё остальное может быть лишь следствием этого — главного — выбора.

Крым долгие века — до позднего средневековья — принадлежал византийской культуре. Но единство этой культуры с культурой русской, ее влияние на последнюю не подлежит сомнению, и в этом смысле Крым, безусловно, участвовал в созидании русской жизни. Больше того, мы можем говорить об участии византийской культуры, об участии святых тех времен в созидании Святой Руси не в прошедшем только — и даже прежде всего не в прошедшем, — а в настоящем и будущем времени. Потому что памятники высокой духовности приобщают нас к жизни не канувшей, но к жизни действительно существующей здесь и сейчас. И особенно очевидно это в отношении святых, которые хоть и освятили нашу землю своим потом, кровью, хоть и освятили ее, почивая в ней своими мощами, но душой и духом причастны жизни иной, высшей, к той жизни, которой надлежит приобщиться и нам.

Мы знаем об удивительном расцвете православной веры в Юго-Западном Крыму в период позднего средневековья. Знаем о княжестве Феодоро, питаемом православной верой, византийской культурой, переплетенной с традициями многих народов, населявших издревле эту землю. Греки, армяне, готы, славяне… многие народы, Богу содействующу, участвовали в сотворении этого духовного, культурного и государственного феномена — княжества Феодоро.

Значение его в Северном Причерноморье было столь велико, что породниться с его представителями стремились знатнейшие роды своего времени. Шли переговоры и о женитьбе одного из сыновей московского государя Иоанна III на мангупской княжне. Но осуществлению этих планов помешало вторжение турецкой армады на Крымскую землю весной 1475 года. Генуэзские фактории — могучие крепости — сдавались тогда на милость победителей с потрясающей легкостью, в считанные дни. Мангуп же, столица княжества, продержался около полугода, являя нам в лице своих защитников образец мужества и стойкости. Несколько раз турки ходили на штурм города, потеряли столько воинов, что по возвращении в Стамбул главный военачальник за множество этих потерь был казнен.

И всё-таки город пал — разрушенный, но не покоренный. Надо ли говорить, сколько православных вождей и воинов, мирян и монахов сложили тогда свои жизни за веру, в который раз освятив Крымскую землю праведной кровью… Доподлинно известно, что в героической обороне Мангупа, в битвах с агарянами участвовали и погибли русские воины и даже князья, сродники мангупских правителей, давно уже перебравшиеся в Московию и ставшие в полном смысле этого слова русскими…

К слову, один из мангупских князей — Константин — в 1472 году сопровождал из Рима византийскую княжну Софию Палеолог, которая стала женой Иоанна III. Именно следствием этого династического союза явилось наследование Русью титулов и атрибутов власти Византийской империи. Князь же Константин принял постриг, удалился в Ферапонтов монастырь, а со временем основал свой монастырь на реке Учме, где и скончался мирно в глубокой старости. Русской Церковью он почитается как святой Кассиан Угличский. Вот яркий пример не только взаимопроникновения византийской и русской культур, не только пример внешнего единения Крыма с Россией, но и пример союза действительно и глубоко духовного.

После турецкого разгрома православная вера в Крыму более 300 лет пребывала в притеснении, о чем мы можем судить и из письменных источников, и по многочисленным свидетельствам жизни православных людей, в том числе и в других странах, оказавшихся под османским игом.

В это же время усилились набеги на Русь крымских татар. Сколько десятков тысяч русских людей, наших предков, православных христиан, было продано на Кафинских рынках за столетия унижения и вероломства? Сколько их томилось в татарском плену десятилетиями, храня веру и умирая с мыслью о Родине… Сколько их слез и молитв было обращено к небесам?.. Всё это не может пропасть. И даже если материальные свидетельства той исторической жизни скудны, то жизнь иная, вечная, в торжестве правды над ложью, любви над ненавистью — продолжается здесь и сейчас во всей полноте нетленной красоты и истины. И не это ли наше главное богатство, не это ли наше неразрушимое и единое для Святой Руси сокровище?! И кто может у нас его отнять, если только не мы сами отринем его собственным равнодушием, безверием и ленью…

В 1634 году прибывший с русским посольством в Крым священник Иаков узнал о мощах неизвестного по имени православного святого. Эти мощи хранились в древнем Инкерманском монастыре, к тому времени совершенно заброшенном. Священник и его спутники омыли мощи, облачили их в одежды и хотели забрать с собой. Но ночью накануне отъезда святой явился во сне одному из членов посольства и сказал: «Вы хотите забрать мои мощи на Русь, я же хочу по-прежнему учинить здесь Русь». По-прежнему… то есть в значении того давнего единства, о котором мы говорим.

После провозглашения Манифеста 1783 года связь России и Крыма становилась всё более ощутимой и явной. В Крым потянулись вереницы путешественников, людей образованных, глубоко мыслящих и чувствующих. Они с благоговением и трепетом узнавали о православной жизни на этой древней земле, приобщались этой жизни, делились своими открытиями с соотечественниками. Так жизнь православного Крыма, искусственно ущемленная с нашествием турок в XV веке, постепенно проникала в сознание русских людей, обогащая их и вдохновляя к более глубокому осмыслению святой православной веры.

Но и обратное влияние было очевидно. Самобытность сложившейся к тому времени Русской культуры, всё более проникая в Крым с носителями этой культуры — русскими людьми самых разных сословий и званий, постепенно меняла жизнь самого Крыма, создавала тот особенный южно-русский колорит, который позволял уже решительно говорить о Русском Крыме.

Внешние проявления этого взаимного обогащения мы находим уже с конца XVIII века: в путевых очерках русских путешественников, в трудах ученых-археологов и историков, в творениях поэтов, писателей и художников…

В это же время под покровом Русской Церкви возрождается православная жизнь в Крыму. Строятся новые и воссоздаются древние храмы. Множество выдающихся архипастырей, священников, монахов и благочестивых мирян, вступая в наследование древней культурой, стараются хранить и умножать ее с трепетом и благоговением.

Верой, усердием и трудами архиепископа Иннокентия (Борисова) в середине XIX века возрождаются на Крымской земле древние пещерные монастыри, более 300 лет пребывавшие в запустении. Этот процесс возрождения хоть и был приостановлен в связи с Крымской войной и смертью святителя, но милостью Божией возобновлен уже в наше время. Сейчас в Юго-Западном Крыму действуют около десяти восстановленных древних монастырей и скитов. Ну разве это не чудо?!

Но вернемся в XIX век.

Крымская кампания 1853–1856 годов продолжила героическую традицию единения Крыма с Россией не только культурного, но и кровного. Десятки тысяч русских людей из самых разных, отдаленных уголков Российской империи положили свою жизнь за веру и Отечество на Крымской земле, остались лежать в ней, освятив ее навсегда своей кровью. Это неизбывно. И пусть даже в недавнем позорном прошлом сознательно стирались с земли кладбища и запрятывались подальше подлинные документы о том времени, о тех жертвах… но духовную жизнь невозможно спрятать, и сейчас мы имеем возможность осмыслить и осознать, какой ценой Россия приобретала для себя Крым. И это была цена не корысти и расчета, но любви и жертвы.

Тот культурный расцвет, который был в XIX веке в России и отголоски которого доходят до нас даже через век XX, явился следствием напряженной духовной жизни нашего народа. Именно вера обозначила вектор развития русской культуры и предопределила ее грядущие вершины. И Крым оказался не просто вовлеченным в эту богатую по своей духовной высоте, по ее проявлениям культурную жизнь, но и стал неотделимой частью, полноправным участником культурного созидания. И это особенно ярко проявилось именно со времени присоединения Крыма к России.

В конце XIX века и начале XX-го культурная — особенно культурная — связь Крыма с Россией всё более углублялась, и та самобытность, что рождалась от этого взаимопроникновения, всё более становилась очевидной и яркой. Множество великих, талантливых людей восприняли то лучшее, что есть в Крыму — в самой его атмосфере, в духе… восприняли, чтобы отразить в высоких образцах литературного, художественного, музыкального творчества. Эти образцы по праву и навсегда принадлежат теперь великой русской культуре… и отменить это, к счастью, никто уже никогда не сможет.

Трагедия революционной смуты, хаоса и боли гражданской войны… великий исход, убийство на Крымской земле десятков тысяч людей, неугодных новой власти… казнь тех, кто жил верой в Единство России, в ее высокое предназначение и призвание — всё это удивительным образом не только не расторгло связь Крыма с Русским миром, но сделало ее еще более прочной, спаянной, как и бывает по-настоящему прочным всякое святое, доброе дело, оплаченное высочайшей ценой человеческой жизни.

Потом была великая и страшная война… Русский народ, представленный самыми разными этносами, языками и культурами, защищал здесь один дух, и этот единый дух — дух Отечества, — несомненно, был выпестован Православием на протяжении многих столетий. Да что тут говорить! Крым куплен для России такой дорогой ценой, что обратному выкупу не подлежит. Не подлежит ни за какие деньги, как невозможно вернуть обратно цену Крови, пролитой за нашу жизнь Господом. И именно с верой в Него, в Его победу и силу, приносились те неисчислимые жертвы, лучшие жертвы, о которых мы говорим и которые навсегда связали неразлучно Россию и Крым.

Эти жертвы соединились естественно и живо с теми жертвами, что приносились ради Христа, ради веры, ради Отечества ранее — в прежние столетия, и даже до глубочайшей древности. И жертвы эти, конечно, не были напрасны, потому что мученичество ради Христа — это семя подлинной жизни, неизбежно приносящее плод сторицей. И в этом законе — неотменимый залог будущей жизни России и Крыма в их неразлучном единстве.

А сколько мучеников, исповедников просияло на Крымской земле во времена богоборческой смуты! Ярчайший пример — исповедник святитель Лука (Войно-Ясенецкий), который родился в Крыму, но по мироощущению своему, по вере и воспитанию принадлежал великой русской культуре. И всей своей жизнью, служением, страданиями за веру в самых отдаленных уголках Российской земли… своим возвращением в Крым на исходе дней святитель как бы замкнул круг, собрал в своем сердце расточенное безбожием Отечество. И с верой в единство Святой Руси, с верой в ее духовную силу и будущность он почил и был похоронен в Крыму. Здесь он и прославлен всей полнотой Русской Церкви, здесь почивает своими мощами…

Православная вера, история, сама жизнь соединила навеки Крым и Россию.