Рассказ жителя Украины врача Николая Яковлевича Журавеля
Николай Яковлевич Журавель — наш давний друг. Он жил на Украине в городе Волчанске. Многие годы работал в Москве. Он выдающийся костоправ. После его добрых рук многие люди начинали заново ходить, исчезали многолетние мучительные боли, появлялась вера в счастливую будущую жизнь. И, пожалуй, самое главное — это добрый и отзывчивый человек. Но вот пришел и в его многочисленную семью черный день. Пришлось покинуть Украину. И он поделился с нами своими грустными мыслями и воспоминаниями.
Деды мои были запорожские казаки. В 90-х годах я попал в Москву и, будучи уже хорошим медиком, костоправом, лечил пациентам позвоночник. Попал я на Войковскую, в центр Валерия Ивановича Комарова, который он открыл от Министерства обороны. Проработал там 32 года. Мы лечили народ военный, помогали людям, которые возвращались с войны, после Афгана, они были ранены, с повреждением позвоночника. Нас очень хорошо поддерживали госпитали. Мы взаимодействовали с военнымим клиническими госпиталями имени П. В. Мандрыка и имени Н. Н. Бурденко, а Валерий Иванович был главным терапевтом Министерства обороны.
Мы жили в городе Волчанске. Зеленский начал давить нас ценами. Нам начали приходить такие платы за газ! Смотришь, пенсия две тысячи, а платить четыре-пять тысяч надо, народ стал возмущаться.
24 февраля 2022 года начались боевые действия на Украине. Никто не понимал, что делать.
Смотрим, русские к нам по-хорошему относятся. У меня ребята поехали за хлебом. До Харькова еще не доехали, уже ничего не было. Кушать нечего. Украина ничего не дает. Пенсии нет. Ничего нет. Абсолютно. Что в погребе осталось, то мы и ели. И тут потихонечку начали русские нам давать гуманитарку. Все по-хорошему. Я ни разу не видел, чтобы хотя бы один русский крикнул на кого-то. Когда ты подходишь, он прекрасно с тобой общается. Бывает, говорят, что русские — такие-сякие; да это, хлопцы, нормальные ребята. Я жил недалеко от них, от того места, где они стояли. Так они узнали, что дядюшка лечит, что я в госпиталях работал, и стали ко мне ходить. Я их начал лечить, начал с ними общаться. Нормальные ребята. То деткам конфеты, то нам чего-то принесут. Кушать-то нечего, надо было как-то кормиться.
Стали согласовываться в городе действия военных и гражданских, русские начали и денежки платить нам потихонечку. А потом уже Бог дал, жизнь стала налаживаться. Мы думаем, теперь будем жить, теперь тут Россия. Стали паспорта выдавать, говорят: «Берите русские паспорта. Раз вы уже хотите в Россию». Пошли мы, подали документы на паспорта в первых рядах. Я, как человек русский, обязан был. Мы любим Россию.
Жили мы уже ничего, лечил людей. И тут пошли взрывы, взрывы. Дочка у меня в центре работает, звонит мне и говорит: «Папа, надо нам уходить». Я выбегаю, увидел начальство, ребят, которых я лечил. Они говорят: «Дедушка, тебе надо забирать жену, внуков и срочно уходить отсюда, иначе тебя ждет петля. Через двадцать-тридцать минут, может, через час здесь уже будут твои «друзья» бандеровцы. Мы прибегаем домой. Сын тоже говорит: «Папа, давай собираться». Бросили холодильники, бросили все на свете. Как в штанах я был в спортивных, в кедах, так мы и поехали. Погрузили детей на прицепы. Десять внуков у меня. И давай ходу. Едем, едем. До границы с Луганском у нас 8 километров. Приезжаем на границу, а там страшно — народу три тысячи человек. Может, меньше, может, больше. То есть, это надо стоять сутками...
Дети плачут. Мы выехали в двенадцать часов дня, а уже шесть часов вечера, начало сильно холодать. Крик, гам. Пошли самолеты с Украины, ну, думаю, сейчас наделают дел, будь здоров. Слава Богу, видимо, с Белгорода, а может, с Шебекино русские вдарили по этим самолетам и отогнали их. Подхожу к командиру и говорю: «Сынок, вот я лечил тридцать лет в России военный народ. Ты мне помоги». Глянул он на мои награды (у меня фоторамка была) и говорит: «Дедушка, мы своих не бросаем». И дай Бог ему здоровья, этому командиру, мы поехали на таможню. Одного в час пропустят, полчаса задержка. Обстановка такая, что вот-вот ударит Украина, которая сильно била тогда... Приезжаем мы в Шебекино на пункт, где стоят палатки. Слава Господу Богу, русские, дай им Бог здоровья, поставили уже палатки большие, чтобы греться! Пошли мы в палатки с дочкой, посидели, а там говорят: «Вам здесь сидеть долго нельзя. Давайте езжайте дальше». А куда уезжать? Говорят: «Езжайте на Белгород». А до Белгорода 50 километров. Я сначала позвонил, у жены там брат двоюродный, дай Бог ему здоровья. Я ему звоню, он коренной житель, у него хорошая хата, есть, где пожить, и говорю: «Брательник, привет. Мы убежали с Волчанска. Дай нам ночь переночевать. Дети плачут. Нам немножко перебиться». Он отвечает: «Что такое… Не могу я». Я ему сказал: «Дай Бог тебе здоровья». Не сказал, что он нехороший человек. Бог с ним. Брат есть брат. Хохол есть хохол. Что там.
Что делать, поехали мы в Белгород. Приезжаем, а там хороший губернатор. Молодец. Поставил палатки, «кукушки» их обогревают. Нас определили в палатку. Кушать давали и все на свете. Как мы приехали, детворе горяченькое дали. В общем, русские отнеслись к нам бесподобно хорошо. Просто у меня нет даже слов для выражения благодарности русскому народу. Честно.
На второй день в столовку ходили, дали нам покушать и паек дали. Все слава Богу! Пришли мы в столовку, заходит мужик такой симпатяга. Спрашивает:
— Как вас тут кормят?
— Слава Господу, хорошо: и первое, и второе дали.
— Где вы живете?
— Да вот тут, рядом.
Зашли мы в палатку.
— Как детки, как устроились?
Такой мужик хороший. Как отец родной расспросил все: как, что, что вам надо? Я его спрашиваю: «Дорогой, вы кто?» Я же не знал, кто. Видать, начальство. Я же не знал, что он Гладков, губернатор. Говорю: «Я же там лечил, помогал. Что же вы нас бросили?» Он обнял меня и сказал: «Прости, отец!» Молодец мужик. Дай, Боже, ему здоровья! Он на своем месте и помогает сильно.
Потом нам сказали, что два-три дня и куда-нибудь уезжайте. А куда деваться? Позвонил я... — у меня в книжечке запись была. Когда-то я ехал из Москвы, а я в Москву постоянно ведь ездил, работал столько лет. Познакомился я с начальником поезда. Девчонка. Шевченко Ирочка. Дай Бог ей здоровья, буду молиться за нее всю жизнь! Она хорошая дивчина, как дочка моя. Позвонил ей, говорю: «Дочка, у тебя нет там знакомых?» Она говорит: «Сейчас я приеду». Дождь идет сильный, и она приезжает. Я выхожу, она меня обнимает, хотя я ее только один раз видел. Вот такой человек! Господи, дай тебе Бог здоровья и твоей семье, что такие в России люди есть! Я ей никто, а она десять человек забирает к себе. У нее дом на Молодежке в Белгороде. Такой особнячок. На втором этаже, говорит, идите, располагайтесь. Достала кровати двухэтажные. Забрала нас туда и кормила, и поила. Ни копейки не брала ни с кого. Говорит: «Живите пока». Одела нас, обула. Она гуманитаркой занимается. Не было у нас ничего, не во что было одеться. Я просто не успел ничего взять. Все, что было, там осталось. Думаю, что бандеровцы заберут...
Так Ирочка нам очень сильно помогла. Возила нас и за пенсией, и потихонечку мы в Шебекино получили паспорта с бабушкой. И оформили пенсию. Теперь нам пенсию, социалку дают по десять тысяч. Уже слава Господу Богу. И, конечно, она нас подкармливала... Человек бесподобный. Таких уже, наверное, нет, перевелись. Это просто такой добродушный человечек. И у нее муж Леша такой же. Десять человек, братья родные не помогли, а русский человек помог просто так. Ни за что!
Прожили мы у нее четыре месяца с начала войны. Детвора так и осталась, пошли в школу. Деньги она не берет. Постоянно помогает.
Русские, они ведь такие: был такой костячок там, где мы жили, — он сохранился, чтобы потом этот костячок работал уже вовсю, это уже наш костячок, наша Россия, наша украинская Россия. Мы прислонились к России, и мы все равно там будем: получили паспорта, дети разговаривают на русском языке, ходят в школу. Все это помогла нам Россия с помощью Господа Бога нашего. Родина наша, новая Родина, хотя она была для меня всю жизнь новая: я в Советском Союзе служил, в принципе я никогда от нее не отходил. И дети мои русскими будут до конца дней моих.
Потом нам предложили оттуда уехать, потому что много народа. Учитывая, что я серьезно помогал военным, мне сказали: давай мы тебя отправим немного подальше, дети пусть здесь живут. Детям все сделали, школу, все... Конечно, и беда получилась: дети сильно болели, нервные стали. На нервной почве, когда налетели самолеты, у Ромочки (правнук уже) сахарный диабет начался, впал в кому на полмесяца, еле выжил, чуть не умер. Для детей это очень страшно. Они теперь всего боятся. По Белгороду постоянно бьют. Постоянно. Шебекино разбили всё.
А мне сказали: «Николай Яковлевич, давай мы отвезем тебя в Краснодар». Мы с бабушкой согласились. Ехали долго. Где-то 12–13 часов. Тут нам дали хатку, то есть в принципе, прекрасную хорошую квартирку со всеми удобствами, кормят нас и поят. Что сказать? Это Россия. Здесь такое внимание нам. И лечат нас тут. Слава Богу! Когда-то с бабушкой мы ездили в Арабские Эмираты, так нас там хуже кормили, чем здесь. Такое внимание, такой у нас тут зав. столовой прекрасный человечище, Иван Владимирович. Подойдет, спросит, как вы, что еще надо. То есть кормят, поят, все нам дают, и никто нас здесь не обижает.
Хочу сказать:
Слава русскому народу,
Что не бросил нас в беде
И свое плечо подставил,
Помогает нам везде.
И в войне мы победили,
Поднимали города,
Потому что мы Россия
Вместе будем мы всегда.
Ты, Россия, край родной,
Мы с тобой судьбы одной.
Мы спина к спине стоим!
Наш народ непобедим!
Вот так я хочу свою исповедь закончить. Конечно, русские очень сильно переживают за украинцев. Везде-везде помогают. Я здесь на базар пошел. У нас-то нечего надеть вообще. Думаю, хоть футболку куплю. Нам-то по десять тысяч с бабушкой теперь дают. Мы теперь при пенсии. Зашел, там спрашивают: вы чего, новый? Я говорю: «Я с Украины». Что вы думаете? Они мне в цене уступили половину. Смотри, какой русский народ — какой души! Говорят мне: «Дедушка, вот возьми кофточку новую бабушке на подарок». На Украине кто бы дал новую кофточку? Там забрали бы. Я иду, она меня нагоняет: «Дедушка, подождите!» Я думаю, что такое? Она мне дает тысячу. Я говорю: «Что вы, не надо!» Она говорит: «Возьмите, я сегодня заработала четыре тысячи. Бог мне дал, а тысячу возьмите вы». Нельзя не взять же… Вот такой русский народ. И здесь, в Краснодаре, где бы мы ни появились, очень хорошо относятся к русским украинцам. Все хорошо. Если я что-то рассказал, они посочувствуют. У нас тут прекрасный храм Александра Невского. Мы с женой каждый день ходим, молимся за Россию, за Украину. Хороший настоятель батюшка. Очень хороший. Протоиерей Иоанн Гармаш, духовник кубанского казачьего воинства и Союза казачьей молодежи Кубани, настоятель Войскового собора святого благоверного князя Александра Невского. В воскресенье ходим с крестной. Здесь такой духовный подъем. Казачество крепко храм охраняет, и вообще все ключевые посты здесь охраняются казаками.
А на родине? Сложно... Не знаю, как там наша хата? Но мы туда и не вернемся...
Русские — молодцы! Хороший народ.