Написалось мне немножко в память о покойном тюремном служителе отце Глебе Каледе, Царство ему Небесное. Нам ли сидельцам, которые помнят отца Глеба, не вспомнить его добрым словом, этого поистине честного Христова служителя, работавшего на духовной ниве в очень необыкновенном месте — в тюрьме.
Газета «Русь Державная», которую Вы возглавляете, без всяких сомнений — одно из любимейших православных изданий, и для меня была бы большая радость, если бы на ее страницах нашлось немного места для нескольких добрых слов о многим известном церковном служителе, отце Глебе.
До свидания.
Храни Вас Матерь Божия!
С уважением, Александр Зубарев.
10 августа 2020 г.
Мордовия, Торбеево, ИК 6.
10 августа 2020 г.
Мордовия, Торбеево, ИК 6.
Благословенное яблоко
Памяти отца Глеба Каледы
Давно это было, но продолжение того, о чем я хочу рассказать, живо до сих пор.
1993 год. Московская тюрьма Бутырка. Так называемый Б-корпус в этой тюрьме, где ранее содержались люди, приговоренные к смертной казни. И в одной из тех четырнадцати двухместных камер находился и я, ожидая заслуженной расплаты за свое бандитское прошлое. (Ну, случается у мужчин, что они, порой, оказываются в тюрьме и даже в самых глубоких тюремных местах). В камере я находился вдвоем с Валерием, расстрелянным спустя чуть более двух лет после описываемых событий. Это был молодой, достаточно умный парень, любящий читать, интересный собеседник.
И вот в один из вечеров пришел к нам священник, отец Глеб Каледа. Седые волосы на голове, такая же белая борода, худощавый, с очень серьезным участием и состраданием, читающимся в льющих тепло и любовь глазах. Заговорил с нами. Знал этот батюшка, что в то время исполнение наказания не задерживалось, вот и старался он делать все возможное, чтобы спасти человеческую душу каждого, чья жизнь могла оборваться в любой день. И говорит мне отец Глеб: «Сынок, тебе надо причаститься». А я… К стыду своему признаюсь, что в то время, и понятия не имел о том, что это такое — причастие и, конечно, глуп, ведь разумный человек, не знающий того, о чем идет речь, непременно поинтересовался бы, спросив: «А что это такое — причащение?» Я же просто отказался, сам не зная, не понимая, почему. Несколько раз батюшка сказал мне: «Причастись, сынок». А я с тем же глупым упорством отказывался, и до сих пор не пойму, что меня толкало отказываться раз за разом на предложение священника причаститься. С очень-очень печальными глазами уходил от нас отец Глеб, и много боли было в его глазах, наполнившихся в тот момент слезами. Перед уходом он достал из своей сумки два больших яблока и дал их нам. Это была моя единственная встреча с отцом Глебом, но на всю жизнь, оставшаяся в моей памяти его обликом, глазами и яблоком.
Чуть позже мне отменили смертный приговор, было назначено новое следствие, снова был суд.
Узнал я также о том, что Господь Бог открыл отцу Глебу Каледе врата в свое Вечное Царство.
Прошло еще время, приносящее каждому человеку новые события в его жизнь. В моем жизненном пути тоже произошло самое важное событие — встреча с Богом. Жизнь моя наполнилась абсолютной новизной. Став православным, я как будто переселился в иную страну, где Конституцией является Христово Евангелие, а Божья милость и благодать — твердой опорой в жизни каждого Христианина. Но еще в моей личной жизни как-то по-особенному стали присутствовать яблоки. Вот уже сколько лет прошло с той встречи с отцом Глебом, когда он угостил меня яблоком, а я до сих пор, когда случается кушать яблоко, с большим теплом вспоминаю, по сути, малознакомого мне отца Глеба, и всегда при этом мой ум непроизвольно возносит заупокойную молитву об отце Глебе, добрейшем пастыре, который нес свое очень нужное служение в тюрьме.
Упокой, Господи, душу верного Твоего служителя, отца Глеба, в Царстве Твоем Небесном!
С тех пор каждое яблоко в моей жизни служит мне напоминанием о молитве за доброго пастыря отца Глеба Каледу. Вот каким необыкновенным, прямо молитвенным яблоком он меня угостил когда-то давно.
Святой росток отца Глеба пророс в Московском Зачатьевском женском монастыре, где служит игуменьей матушка Иулиания, его родная дочь. Если, как говорят, монастырь — это живая икона Царства
Божия, то каждая Православная монахиня — это живой святой лик жительницы Христова Царства.
Александр Зубарев