Охота — особое время жизни

В уссурийской тайге

В зарослях сухого тростника, полыни и шиповника пробита слабо заметная тропа. По ней ходят козы, лисы, лесные дальневосточные коты и всякие иные таежные звери.

Неделю тому назад я тоже пробивался по этой тропе сквозь трехметровый, похожий на бамбук, тростник. Ружье приходилось держать стволами вверх, чтобы не цепляться за высокую траву. И если бы в такой момент прямо передо мной взлетел фазан, вряд ли удалось бы его добыть. Его здесь невозможно увидеть, хотя прекрасно слышно шум и резкое хлопанье крепких крыльев. Сейчас я вновь на тропе, по которой уже пробирался на прошлой неделе. Впереди за высоким тростником будет обрыв. Пока его не видно, но вот заросли внезапно заканчиваются у края глубокого оврага, по глинистому дну которого течет прозрачный таежный ключ. Овраг делает изгиб, уходя далеко через соевые поля. Это сейчас в долине Суйфуна выращивают сою. Раньше, еще в советские времена, в основном рос совхозный картофель. Теперь частные аграрные фирмы нашли выгодный бизнес — соя хорошо растет в наших краях, и на нее есть спрос в соседних азиатских странах.

Вновь возрожденные поля покрыты сетью уже заброшенных каналов и грунтовых дамб между ними. Каналы сейчас больше похожи на длинные озера и старицы рек. Стремительный ключ, протекающий по дну оврага, перед которым я оказался, впадает в один из таких заросших травой каналов.

Подходя к обрывистому склону, плотно поросшему ивовыми кустами и всё тем же тростником, нужно быть готовым к стрельбе. Фазан любит прятаться в таких местах у воды. И встреча с этой красивой птицей часто внезапна. Ружье снято с предохранителя. Еще пару шагов по шуршащей подмерзшей траве… Шум крыльев, сильный, будто кто-то встряхивает на ветру брезентовую палатку. И вот яркий большой петух, резко взмыв из-под противоположного края оврага вверх, стремительно летит в густые кущи на другом берегу ключа. Хорошие патроны, заряженные «тройкой». Выстрел, и петух падает, проваливаясь сквозь ветки сухостоя на берег ручья.

Охота — это особое время жизни. Вот часовой привал на окраине ноябрьского леса. Далекие сопки в сизом горизонте. Чудесные ароматы просушенных солнцем и океанскими ветрами осенних трав. Воздух, как будто настоянный на дубовых листьях и ветвях пихт. Вдали река, скрытая прибрежными деревьями и кустами. Небо синее, словно в конце августа. Откуда-то с неба пронзительный тонкий крик. Кажется, что где-то закричал ребенок. Хотя здесь безлюдно, рядом сопки и тайга до самой китайской границы. Оказалось, что это протяжный и какой-то визгливый крик хищной птицы, парившей над речной долиной. Час отдыха с горячим чаем среди маньчжурских дубов. И теперь к дороге, по которой редко проезжает какая-нибудь машина. По укатанной гравийке удобнее обойти заболоченную низину. А дальше по склонам приморских сопок, туда, где внизу начинаются соевые поля. У дороги сработал телефон, оказалось, что здесь есть связь. Ответил на звонок.

— Ты в каком месте сейчас? — спросили в трубку.
— Да, вот, у мостика через Кедровку.

После трех минут телефонного разговора неизвестно откуда на обочине дороги появился человек. В обыкновенной городской одежде, явно не рыбак, не охотник. Я стоял в стороне от гравийки с ружьем на плече рядом с небольшой речушкой. Странный человек приблизился.

— Ну что? Поймал что-нибудь? — спрашивает.
— Не, не клюет пока.
— А ты сачок побольше возьми — посоветовал странный человек.
— Да, надо сачок побольше — ответил я и пошел подальше от удивительного собеседника.

Когда я оглянулся, человек уже куда-то исчез.

На охоте всякое бывает. Молитва здесь, как и во всяком деле, нужна.

Однажды в конце дня, когда красное солнце опустилось к вершинам синих сопок на горизонте, в сухих травах, среди дубрав и на полях стали раздаваться какие-то курлыкания. Такая фазанья перекличка. Порой звуки слышались в двадцати шагах от меня, и тогда я шел с ружьем на эти тихие фазаньи переговоры в траве. Казалось, я уже совсем рядом и сейчас увижу диких куриц. Но звуки быстро переносились совсем в другую сторону, и я поворачивал туда, уверенный, что вот-вот подыму этих фазанов. Минут двадцать бродил за ними по заброшенным, заросшим травой, полям. Солнце уже почти скрылось за сопками. И в какой-то момент подумал: «А не наваждение ли это?» Перекрестившись, оставил беготню за вечерними фазанами-невидимками и стал выбираться на дорогу. До сих пор не знаю, было это наваждением или просто фазаны так «играли» со мной. Однако, увлекшись такой игрой, в сумерках вполне можно было забрести в какие-нибудь камышовые топи.

Охота в нашем Уссурийском крае всегда оставляет много впечатлений, даже если возвращаешься домой без подстреленной дичи. Просторы уссурийской тайги, километры, пройденные по склонам таежных сопок и полям, встречи с теми, кто живет в этой тайге.

Недавно в самом начале охоты, ноябрьским утром над сопками летели большие косяки гусей, сотни серых гусей. Обычно перелетные птицы, гуси, утки улетают в южные страны гораздо раньше. А тут конец ноября и громкое гусиное гоготание в небе. Видно, задержались они у нас, совершая свой перелет с Севера, с Колымы, Камчатки. В этом году осень в Приморье теплая, и даже в ноябре бывали дни, когда горячее южно-уссурийское солнце нагревало до «плюс двадцати». И вот теперь перед приближением зимних холодов и сильных морозов гусь повалил валом над уссурийскими озерами и реками в сторону Кореи и Китая, а там куда-то дальше, южнее.

Наблюдать эти поздние гусиные караваны среди сопок уссурийской тайги — совсем иное впечатление, нежели где-нибудь в городе среди серых многоэтажек. Здесь птица летит гораздо ниже, слышен шум крыльев, громкое гоготание и во всем чувствуется жизнь нашей русской природы.

Пролетели гуси, а в небе остались парящие над полями хищные птицы. Среди них видны большие орланы-белохвосты. Встретился как-то такой среди ветвей больших ив у берегов узкой и быстрой речки. Матерый хищник. Взлетел, недовольный тем, что его потревожили. А крылья размером, пожалуй, как у цапли. Орланы тоже охотятся на фазанов, а порой нападают даже на зайцев. Хотя с большим петухом справиться бывает труднее, чем с зайцем.

Уссурийский фазан самый крупный среди всех видов фазанов. В интернете на охотничьих сайтах пишут, что стрелять его надо некрупной дробью, не больше 4-го номера. Однако который раз замечаю, что «тройкой» получается лучше. А как-то в охотничьем магазине один человек приобретал патроны, 12-й калибр, «тройка».

— Это вы на кого берете? — поинтересовался я у этого человека, поскольку тоже рядом с ним покупал патроны.
— На фазана — как-то нехотя ответил человек.
— Пишут, что «тройка» очень крупная для него.

— Нормально. Немного отпускаешь и — нормально, — ответил охотник, имея ввиду, что не нужно сразу палить во взлетевшего фазана, надо дать ему немного пролететь и уже на удалении, когда полет выровняется — стрелять. Тут 3-й номер в самый раз, чтобы пробить плотное перо самого крупного среди всех фазанов — уссурийского.

На следующий день после этого разговора в охотничьем магазине, я опять ходил по сопкам и полям, вдоль заброшенных каналов, оврагов и ложбин — там, где чаще всего можно встретить ту самую пернатую дичь. Рыхлый снег и незамерзшая вода в низинах. От того ноги в ботинках намокли за пару часов. Промысловой птицы нигде не видно. Лишь орланы вдалеке, небольшие кобчики из семейства соколиных, да разные мелкие птахи. Какое-то время, когда шел вдоль опушки дубового леса, меня сопровождала небольшая стайка голубых сорок — редкий вид, обитающий лишь на юге Дальнего Востока, да на Пиренейском полуострове в Средиземноморье. Симпатичные небольшие сороки дымчатого и слегка голубоватого окраса с любопытством подлетали совсем близко, садились на кусты и тут же вспархивали.

Широкая ложбина, издали выделяющаяся длинной желтой полосой, тянущейся почти с вершины сопки, от густого дубняка вниз до глубокого канала у полей. Склон сопки, поросший орешником, шиповником и густыми низкими травами, покрытый протаявшим снегом, ярко контрастировал с желтой тростниковой ложбиной. Подходя к этой низине, заросшей высоким тростником, я почувствовал, что там кто-то есть. Еще шаг, и оттуда с громким шумом взлетел петух. Его павлинье оперенье и длинный хвост вспыхнули на полуденном солнце охристыми, изумрудными и красно-фиолетовыми красками. После того, как я промазал, а, может быть, не достал на расстоянии 40–50 метров этого фазана, из тростниковой балки взлетели сразу около семи петухов и куриц. Пока перезаряжал, поднялось еще около десятка. Стрелял, но птицы были уже далеко. Надо же! Такая неудача. Расстроился. Стал молиться, мол, Господи, пошли мне фазанов! И какая-то тихая мысль прозвучала в моем сознании: «Да ведь уже тебе послал». Стал еще молиться. К святому мученику Трифону обратился. И вдруг из этой же балки вылетает еще один петух. Просто явное чудо! И на этот раз не промазал. И дробь была номер «3». Метров с 40–50-ти.

Чудесная и красивая охота на фазана в Уссурийском крае. Однако подстреленная дичь — это не самое главное в нашей охоте. Важнее здесь — встреча с нашей дивной природой, созданной рукою Божией, своей красотой отражающей Его вечную Любовь. А если вы скажете, что можно ведь и без ружья любоваться природой, то тут мы, конечно, согласимся. Однако охота — дело особое, ей на Руси всегда увлекались. И наши великие князья, и цари, и сам Святой Царь Мученик Николай немало времени проводили на охоте и очень ценили это занятие. Настоящая, разумная и ответственная охота вырабатывает в человеке чувство хозяина природы, учит по-хозяйски заботливо относиться к ней, знать и любить ее.

И дай Бог, чтобы не перевелись добрые охотники и рыбаки на земле Русской!

Романов Игорь Анатольевич,
Центр церковно-государственных отношений «Берег Рус»