ПЕРВАЯ МУЧЕНИЦА ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Нет выше той любви, как если кто душу свою положит за други своя. Подвиг, совершенный нашей современницей Ольгой Романовой, как и подвиг воина Евгения Родионова, должен быть поставлен в центре нашего национального самосознания, следовательно, стать ключевой темой отечественных средств информации. Вся Россия должна увидеть, что они – наши национальные герои. То, что в любой другой стране давно было бы подхвачено и вознесено на подобающую высоту, у нас либо пребывает в забвении, либо замалчивается, либо искажается. Доколе?
 Перед нами два промыслительных события.
 За десять дней до террористического акта в Театральном центре на Дубровке в поселке Локоть на Брянщине, в удивительном доме супругов Виктора и Наталии, где мироточат все иконы («Русь Державная», № 12, 2002 год), закровоточил образ Державной Царицы Небесной. Кровь появилась в ладошке Бога-Отца, затем на троне Божией Матери. Богородица со скорбью предупредила верных о грядущей трагедии.
 Незадолго до кровавой трагедии в Театральном центре Ольга Романова принесла домой новую иконку – Державной Божией Матери. Рассказывает мать Оли Антонина Ивановна писательнице Анне Ильинской: «Я спрашиваю: «Зачем тебе, доченька, у нас же есть иконы Богородицы?» – «Мама, мне эта по душе, – отвечает. – Я ее у себя в комнате помещу, пусть она моя, только моя будет». – И когда ее отпевали, эта иконка лежала у нее на простреленной груди и на пальчиках переломанных. Потом она сорок дней стояла на каноне, а сейчас снова в Олиной комнате…»
 Журналист Владимир Дьячков, писательница Анна Ильинская собирают сведения об Ольге Романовой. На первый взгляд обыкновенная биография современной 26-летней девушки-москвички, но какая сила духа, решимость, какое стремление к святыням – генетическая память народа – прорастали, прорывались в ней из нашего развоцерковленного бытия!
 Продолжаем рассказ о героической русской девушке Ольге Романовой, начатый в предыдущих номерах «Руси Державной».

 Мы встретились с Ириной, подругой Оли Романовой, на станции метро «Пролетарская». Идем в гости к маме Оли, Антонине Ивановне. Отец, Николай Иванович, после случившейся с дочерью трагедии находится в больнице.
 «Мы учились в одной школе, но в разных классах, – по дороге рассказывает Ира. – Помню, качаемся на качелях и в два голоса поем: «Пора-порадуемся на своем веку». В детстве это была наша любимая песня, там такая удаль, широта. Ольга с малых лет была боевая, бедовая, всегда во все встревала.
 Мы вместе занимались в ДК ГПЗ музыкой. Сначала на фортепиано, потом перешли на домбру. Знаете почему? На фортепиано сидишь один с преподавателем, а на домбре играют в оркестре, там большой коллектив…
 «Как давно это было, даже не верится, что Оли больше нет…».
 Вот и 1-я Дубровская улица – густонаселенный район, плотно стоящие друг к другу пятиэтажки, построенные еще в 1928 году. Страшно представить, что было бы, случись взрыв на самом деле. Эти легкие дома попадали бы, как картонки – полквартала снесло бы взрывной волной.
 Дверь открывает невысокая женщина, мама Оли. При взгляде на нее сразу вспомнились строчки поэта: «А горе? Горе не кончается, лишь следы выплаканы все…»
 «Желанная она была у меня, ласковая, – вспоминает Антонина Ивановна. – К родителям хорошо относилась, никаких конфликтов у нас с ней никогда не было. По хозяйству помогала, все у нее в руках спорилось. Печенье часто пекла…»
 Ольга – поздний ребенок в семье. Ее крестили в храме «Всех скорбящих Радосте» на Калитниковском кладбище – в том самом, где через 26 лет ее и отпели. Училась в 469-й школе. По окончании 9 классов поступила в ПТУ. 7 лет проработала на фабрике «Красный Октябрь». Потом перешла в ресторан официанткой, оттуда пришлось уволиться. Дело в том, что девушка выглядела моложе своих лет, ей давали не более 18-ти. Она была очень красива, к ней зачастую приставали с нескромными предложениями. Но она блюла свою чистоту и с негодованием их отвергала. Последним местом ее работы был магазин косметической фирмы «Л'Этуаль». Такая вот незамысловатая биография, оборванная ночью 24 октября 2002 года чеченскими истязателями.
 «Она пришла домой поздно вечером, была в гостях, не могла уснуть, все думала, как там заложники, и в три часа ночи ушла в Театральный центр, – рассказывает Антонина Ивановна. – Я ее не пускала, но она сказала: «Мама, там дети, пусть отпустят хотя бы детей, должно же быть в них что-то человеческое». Детей защищать пошла. Детей она любила, всегда на улице малышня вокруг нее крутилась. Если мальчишки во дворе дрались, она всегда их разнимала, и они ее слушались. Она не сомневалась, что и эти послушаются…»
«Мы были потрясены, – призналась Ира. – В нашем районе, где все друг друга знают, какие-то пришлые люди устанавливают свои порядки. Но как получилось, что она пошла одна? Никого рядом с ней не было, ни меня, ни других девчонок. Прямо ночью сорвалась, никому ничего не сказала. Если бы нас было много, всех бы не посмели убить…»
 «Мы с отцом спать легли, а утром по телевизору объявили: «Пролилась первая кровь, – продолжает Антонина Ивановна. – Женщину мертвую показали в черной куртке и ботинках. Лицо было закрыто. Мы ее по ботинкам и узнали, Олины ботинки-то были. Тут и соседи позвонили: «Скорее несите фотографию». Мы пошли. Это оказалась она…»
 «И как она туда попала, воздухом ее, что ли, понесло, – после мучительной паузы продолжает рассказ мама. – Ведь с часу ночи стоял кордон, пройти к ДК было невозможно. Но она все закоулки в районе знала. Наверное, прошла заводом через черный ход или от гаражей. В зале она появилась со сцены, это все заложники подтверждают…»
 «У нее был очень звонкий голос, – свидетельствует Ира. – Она всегда говорила громко, быстро, отрывисто. Чеченцам это не понравилось. Восточные мужчины вообще не любят, когда женщина говорит. Они ей сказали: «Замолчи, сядь». У нее был шанс выжить, но она твердо стояла на своем: «Немедленно отпустите детей». И ее застрелили. Они решили, что она разведчица: «Мы уже видели такую в Первомайском, после ее прихода начался штурм». А Оля пришла сама от себя. Насчет же спиртного я вот что скажу: Оля вообще не пила. Почему ее оклеветали, кому это понадобилось, не знаю».
 «Потом меня официально возили в морг опознавать, – продолжает Антонина Ивановна. – У нее на голове был черный целлофан. Когда сняли, я криком закричала. Вся моя доченька лежала синяя от побоев, руки были выворочены в плечах. Работники морга посоветовали: «Покупайте платье с длинными рукавами, а руки мы, как сможем, перебинтуем». И пальчики ее поломанные перебинтовали. Расстрелянную грудь залепили пластырем».
 Предчувствие такого исхода, конечно же, было. За неделю до смерти нам обеим привиделся одинаковый сон. Я видела стол, горячую дымящуюся картошку, тесто и начала печь пироги, словно жду много гостей и мне их надо угощать. Утром Оля выходит из своей комнатки и говорит: «Мама, какой мне снился странный сон, будто я нахожусь в столовой «Красного Октября». Там стоят богато накрытые столы буквой «П», на них много продуктов. Все мне говорят: «Оля, проходи вперед», а я расчесываю волосы. Они во сне были длинные, тяжелые и, как магнитом, тянули меня к земле». – «Нехороший сон, доченька», – вздохнула я.
 Еще она говорила: «Скоро у нас откроется новый магазин в Медведково, зарплату будут хорошую платить, тогда ты, мама, денег не жалей. Смотри, чтобы на столе все было: и колбаса, и ветчина, и рыба всех сортов, и икра». Я удивилась: «Оль, ты что, голодная?» А это она мне наказ давала, как ее поминать. И когда люди пришли, у меня на столе стояло все, что она перечислила. Выполнила я твое желание, доченька…
 А народу на похоронах сколько было! Ее ведь вся Дубровка знала. Сейчас припоминаю: пришли как-то к ней девчонки, что-то они праздновали, и Оля, смеясь, стала говорить: «Я умру молодой и красивой, у меня будет море цветов, мне поставят памятник!» Вот ведь как, ни одно слово на ветер не говорится…»

 «А еще за три дня до смерти, 21 октября, ей неожиданно позвонил Руслан, он хотел, чтобы Оля вышла за него замуж, но они уже два года как расстались. Оля унесла телефон на кухню, и они долго разговаривали. Потом сказала: «Мама, Руслан снова мне встречаться предлагает». А он, сам того не зная, позвонил, чтобы попрощаться. И когда хоронили, кольцо обручальное ей в гроб положил.
 В личной жизни счастья у нее не было. Бывало, вздыхает: «Все мои подружки замуж повыходили, а я всю доброту свою людям отдала, и липнут ко мне одни женатики да алкаши». Правду говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Она раньше наряжалась, а в последнее время даже внимания на это не обращала. Неизменный наряд: джинсы да кофта. Еще говорила: «Мама, если я судьбу свою не встречу, то ребеночка рожу, поможешь поднять?» – «Как не помочь, доченька?» И теперь я в каждой девчонке на улице ее вижу. Матери колясочки катят, а моя в земле лежит. Прихожу на могилку и говорю: вот и получила ты, доченька, новую квартиру…»

 Была ли Ольга верующая? «Она все храмы в округе обошла, ко всем образам прикладывалась и нас с отцом посылала: «Идите в церковь, зажигайте свечи от всех икон и несите домой, чтобы у нас дома были свечи от всех святых».
 Мы проходим в Олину комнату. Чистенькая девичья светелка, где нет ничего лишнего: стол, диванчик, в углу старая швейная машинка, несколько мягких игрушек, маленький телевизор. На стене яркие картинки и икона Державной Божией Матери, которая так полюбилась мученице Олюшке. Не плачьте по девочке, дорогие родители, Царица Небесная ее к Себе взяла, невесту чистую, миром непонятую…
 «После ее смерти мне какие-то странные люди звонили,– поделилась Антонина Ивановна: «Верьте, вы с дочерью встретитесь, А как вы молитесь? Мы вас научим правильно молиться, сейчас мы к вам приедем». – «Я в церковь хожу, нас батюшка всему учит», – сказала я и повесила трубку. Сектанты, наверное.
 Я прихожанка Крутицкого подворья. Отец Николай мне сказал: «Это жертва за Христа. Она им спутала все карты, если бы не Оля, все бы на воздух взлетели».
 В самом деле, ведь именно после убийства Оли Романовой террористы стали отпускать детей и беременных женщин. Значит, все же она что-то затронула в очерствевших сердцах бандитов. Роль Ольги в спасении наших соотечественников очень большая. К сожалению, она никем не замечена, не оценена по достоинству. Но в сердцах наших всегда будет светлая память об отважной девушке, которая своим отважным поступком переломила ход ситуации.
 Православные традиции, стремление положить живот за други своя остались в подсознании наших современников, которые зачастую не получили должного образования, не воцерковлены как следует. Это наша генетическая память. Преодоление самого себя, страха смерти – это духовная победа. 80 лет Россия жила без этого духовного языка, люди отвыкли от него. Сегодня народ начал просыпаться, и вхождение в Церковь – необратимо.

Калитниковское кладбище, где обрела последнее пристанище Ольга Романова, расположено рядом с бывшим Птичьим рынком в районе Таганки. Оно было основано в 1771 году во время эпидемии чумы. Название произошло от местности Калитники, которое Иван Калита пожаловал в свое время Крутицкому подворью.
 От кладбищенской церкви рельеф понижается к востоку, образуя небольшой овраг, затем вновь взбегает к восточной стене. Перед войной в этой низине хоронили репрессированных. Овражек перерезает кладбище, поперек разделяя его на две части: ближнюю к церкви – лучшую и за оврагом – для бедных.
 Кладбище старое, боковых дорожек почти нет, к могилам приходится пробираться зарослями. В одном из таких запущенных уголков на 27-м участке покоится первая мученица третьего тысячелетия Ольга Романова.
 Скромная могилка доныне завалена венками, которые были на похоронах. Установлен портрет Оли с надписью: «Руководство, профком ОАО «Красный Октябрь» с глубоким прискорбием извещают, что первой жертвой страшного террористического акта в Театральном центре на ул. Мельникова стала бывшая работница нашей фабрики Романова Ольга Николаевна, которая первой бросилась на помощь людям, пытаясь облегчить участь заложников. Оля после окончания нашего технического училища до 1999 года работала в шоколадном цехе на ведущей технологической линии. В коллективе Олю помнят как трудолюбивую, добросовестную и отзывчивую работницу, умеющую в ответственный момент принять нужное решение. Светлая память о ней навсегда сохранится в наших сердцах».
 Родители Оли небогатые люди, пенсионеры. Они не в силах поставить на могиле дочери памятник. Дорогие братья и сестры, соберем по копеечке, по рублику на крест нашей отважной соотечественнице Ольге Романовой. Мы сможем установить здесь молитвенное общение с ней, будем здесь возносить наши молитвы за всех убиенных, за веру Христову и Отечество наше. Будем здесь молиться всем новомученикам и исповедникам Российским, нашей Святой Царской Семье. В Москве нет Царского места. Как знать, может быть, обретем мы его на Калитниковском кладбище.
 К сожалению, зачастую бывает так: канонизируют угодника Божия, но ни в мире, ни в наших душах ничего от этого не меняется. Это напоминает выстрел из пушки в пустоту. Сколько лет ожидали причисления к лику святых Государя Николая II с Августейшим Семейством. И вот это свершилось, но того, что чаяло русское патриотическое общество, не произошло. Нам казалось, что после церковного прославления Замученный Царь, как солнце, взойдет над Православным Отечеством нашим, попаляя супротивные силы, и все проблемы разрешатся сами собой. И что же? Мы по-прежнему прозябаем в грехах, унынии, отступаем от евангельских истин. Жертва Помазанника за Свой народ ничему нас не научила.
 Канонизация произошла без должного покаяния, она не поддержана молитвенно. Люди не молятся Царской Семье, не заказывают Им молебнов, не просят Их заступничества, не чувствуют Их сердцем как родных и близких людей.
 Чтобы Царственные Мученики действительно стали нашей внутренней опорой, необходимо всей душой устремляться к Ним, делать Им навстречу активные шаги. Ольга Романова напомнила нам об этом, и водружение креста на ее могиле может стать таким первым шагом.
 В Храме на Калитниковском кладбище помещалась кафедра обновленческого митрополита Александра Введенского. Он до сих пор похоронен здесь со своими сыновьями. В противовес духовному нечестию Господь всегда посылает святость, поэтому на этом погосте покоится блаженная старица-схимонахиня Ольга, здесь нашла последний приют и Ольга Романова.
 Любовью и благодарностью к девушке, отдавшей жизнь за людей, своими молитвами за нее можно усиливать святость этого места. Это в наших силах, и Господь, целующий намерения, не оставит нас без Своей небесной помощи. Ибо наступают времена, когда за свои убеждения придется жертвовать не только благополучием, но и жизнью самой – лишь в таком случае будет какой-то результат.
 «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин.12,24–25). Молитвенная память об Ольге Романовой может укрепить нас в этом богоугодном произволении и христианской решимости.
 Покой, Господи, душу рабы Твоея Ольги в селениях Святых!