Под Полтавой...

Приметы того, что кто-то упорно и методично пытается оттолкнуть друг от друга наши народы, мы обнаружили уже на неприметном погранично-таможенном переезде между Брянской и Сумской областями. В «зоне упрощенного контроля» нашу машину (безвизово!) промариновали около полутора часов, настойчиво требуя пояснений о «цели поездки», оплаты каких-то страховок, заполнения анкет, оплаты дополнительных, уже новых страховок. И все это проходило на фоне вежливого щита «о правилах пересечения», исполненного сперва, естественно, на украинском, затем почему-то на английском (видно между Брянском и Сумами то и дело ездят англо-американцы) и только потом на русском языке. А то, что недобрала служба «пересечения», потом с лихвой компенсировали украинские гаишники, с каким-то особым пристрастием тормозящие российские машины…
 Только потом, проехав по трем исконно украинским областям – Сумской, Черниговской, Полтавской, где в названиях населенных пунктов сама история и как бы весь Гоголь – Путивль и Конотоп, Лохвицы и Ахтырка, Миргород и Полтава, где течет Псёл и светит луна над Диканькой, пообщавшись с тамошними людьми, мы поняли, что все эти попытки «разобщения» искусственны, зряшны, беспочвенны. Наше взаимное притяжение не зависит ни от политиков, ни от заболтавшихся «интеллигентов», а держится на связях каких-то иных, глубинных, чуть ли не генных. Беседую с «бабкой Галиной», соседкой в Гадяче, где мы остановились. Меня не смущает, а главное совершенно понятна ее певучая «мова», а ее – точно так же мой «москальский». Заспешив по делам в город, она засуетилась вокруг своих индюшат, которые, разгуливая по дороге, того и гляди угодят под колеса. Я берусь их попасти. Они – народец толковый, и вскоре мы уже неплохо ладим, тем более что завожу их на самую свежую травку. Возвращаясь, хозяйка уже издалека мне приветливо улыбается, протягивает два огромных румяных яблока.
 А уж на рынке, где наиболее ярко проявляется украинский национальный характер, общение отнюдь не ограничивается только покупкой. Коренную веселую кареглазую полтавчанку просто заслушаешься. А уж вешает и отмеряет всё «москалю» с таким «походом», что на нашем рынке и днем с огнем не увидишь: и накладывает с невиданной «горкой» и еще в сумку норовит добавить.
 Мужчины – посолиднее, но неизменно приветливы, причем, рады-радешеньки поболтать с «заезжим». Встречаюсь взглядом с улыбчивым «дядькой», который, как в былые послевоенные времена, торгует… табаком-самосадом. Мой приятель Николай, сын белорусского партизана, охотно покупает стакан для «пробы». Рядом – его жена Галина, местная уроженка. Как же тут обойдешься без общего «международного разговора» - любой язык на выбор здесь всем понятен, а сама беседа – просто «за жизнь».
 В Гадяче никто и никогда не суетился вокруг «незалежности» («На кой она бис нам: ранее жили куда как добре»), не торопились сносить памятники и переименовывать улицы. Местная «районка» «Гадяцький вiсник» сообщает, что здесь активно идет подготовка к празднованию 60-летия освобождения города от фашистских захватчиков, что за отличную работу передовой комбайнер Иван Шиян занесен «на районну дошку пошани», что состоялось собрание участников и героев Великой Отечественной, где воздавались почести не только людям с украинскими фамилиями.
 Да, ни русскость наша, ни речь здесь никого не смущают. Стоит с кем-нибудь разговориться у дома, как тут же следует: «Та захотьте в хату!» Чувствуется, что люди жаждут общения с людьми хоть и с ближнего, но совсем не «зарубежья».
 В селе Песцы, тоже на Полтавщине, останавливаемся у дома Надежды, дальней родственницы нашей Галины. Это уже встреча со слезой… «Бабка Надя» и к себе нас всех зазывает и предлагает грузить в багажник живого гуся в качестве натурального гостинца…
 Особая стать – природа Полтавщины. Все здесь полыхает яркими осенними красками. В разноцветье полей выделяются посевы подсолнечника, кукурузы, гречихи. По сторонам дороги, у беленых хаток важно возлежат разукрашенные желтизной осени разносортные «гарбузы». В округе полно малых речушек и озерец – блаженство для гусей и уток, возле многих хат похаживают индейки.
 Но все это, увы, - не признак изобилия и хорошей, обеспеченной жизни. Промышленность почти повсеместно рухнула, как и у нас в России, в том числе и перерабатывающая, а это уже настоящее бедствие для селян. В садах деревья фруктовые увешаны яблоками, грушами, орехами грецкими. А система госзаготовок практически не действует. «Продавать на месте? – недоумевает мужчина, у которого интересуюсь сложившейся ситуацией, - А кому – друг другу, что ли? Везти в Москву тоже не получается: поборов по пути столько, что руки опускаются. Редко кто вино делает, а в основном все падает и гниет…» Так оно и есть: сады осыпаются, и все это видишь воочию. Но это еще полбеды – повсеместно практически нет работы на производстве, потому как здесь вообще мало что производят. Люди пробавляются случайными заработками, а то просто заполняют незанятость вполне по-российски, известно чем. Да и зарплаты в этой глубинке крайне низкие, а пенсии просто кажутся символическими.
 Вот пример. Пожилая женщина-инвалид Н. (была просьба не называть ее полностью) получает пенсию 100 гривен, т.е. по-нашему порядка 600 рублей. А задолжавшись за 7 месяцев за газ, вынуждена была заплатить 1 тыс. 800 гривен (хорошо, что российские родичи помогли, а то у нее все уже давно было, в том числе и на зиму, отключено и опломбировано), хлеб же здесь, в былой житнице, в полтора-два раза дороже, чем в срединной России. Как жить? Однако всю эту ситуацию объясняют здесь просто: газовое хозяйство края – в руках частников, своих «мини-чубайсов», а они творят, что хотят. Обычные ссылки на то, что газ, мол, российский, уже давно не помогают. Потому как знают, что на одном из «саммитов», который, как всегда, прошел у с п е ш н о , долги Украины России были реструктуированы (отодвинуты – словцо-то какое!) аж на 30 лет, часть из них списалась за счет передачи Москве застоявшихся без присмотра советских бомбардировщиков, которые теперь разбиваются. Россия же обязалась произвести новые, дополнительные поставки топлива по льготным ценам и… в кредит. Помимо того, как признал сам Кучма, украинская сторона самовольно качает энергоносители из наших транзитных, проходящих через ее территорию, труб. Здесь же зачастую варят еду на кострах. Но и с дровами худо – наша собеседница Надя по пути на Сумщину разводит руками: совсем не из чего заплатить за дрова на зиму.
 А украинским верхам прямо-таки недосуг доходить до своих глубинок. Вот что говорил Президент Кучма на торжественном заседании, посвященном 12-летию независимости Украины 23 августа 2003 года: «Верно говорят: большое видится на расстоянии. Может быть те, кто придет на эту прекрасную и вольную землю после нас, глубже осмыслят грандиозность того, что произошло 24 августа 1991 года. Однако перед будущими поколениями мы имеем одно, но колоссальное преимущество, ибо мы и только мы, именно наше поколение, обеспечили Независимость Украины».
 Чтобы не было сомнений, каковыми стали политические приоритеты у столь счастливо обретенной «незалежности», достаточно взглянуть на державные купюры этой братской страны. Самую ходовую из них, 10-гривенную, украшает портрет Мазепы. Богдан Хмельницкий, славный сын Украины, яростно боровшийся за независимость не с мнимыми, а с подлинными врагами украинского народа, польско-шляхетскими интервентами, удостоен лишь купюры 5-гривенной, а Владимиру Святому и вовсе не повезло: он - на купюре в 1 гривну… По инициативе сверху возродился культ Бандеры, воспеваются подвиги палаческой дивизии «Галичина», притесняются православные храмы, изгоняется русский язык – как будто такая приросшая к нам корнями страна может обойтись без культуры Пушкина, Гоголя, Толстого, Чайковского, Репина…
 Впрочем, что это мы из глубинки да полезли к верхам? Но таково уж впечатление, что есть две Украины.
 А нам милей и дороже та, в которой мы побывали.