Мнения о том, какой была религиозная, историческая и юридическая основа монархии в России, и какой она может быть в случае ее восстановления, как и способы ее фактического установления и легализации сильно отличаются в зависимости от политических убеждений и степени духовного роста ее почитателей. Сам вопрос о том, может ли такое случиться, и если случится то когда и при каких условиях, дебатируется все активнее, очевидно, по мере того, что ожидания русского народа и всех больших и малых народов России на установление государственного курса, обеспечивающего благоприятное разрешение внутриполитических и внутриэкономических проблем с течением времени не оправдываются.
Народный взгляд невольно обращается к великой истории нашей Родины, стремясь найти в тысячелетнем опыте российской государственности выход из сложившего положения. Часть патриотически настроенного населения, особенно среди воцерковленных мирян и чуждого духу либерализма православного духовенства уверена, что ради восстановления преемственности в управлении государством возврат к традиционной для России монархической форме правления будет наилучшем вариантом.
О гипотетической возможности установления монархии можно прочесть многочисленные публикации в интернете, поучаствовать в дискуссиях на телеканале «Спас» в программе «Следы Империи». К этой тематике стали все больше обращаться авторитетные ученые, высокопоставленные чиновники, политики и публицисты. Впрочем, немногие из них расценивают такой поворот событий как реально осуществимый в ближайшее время, но видят в монархической форме правления настоятельную необходимость. Примером в этом отношении может служить утверждение главы Республики Крым С.В. Аксенова. В 2017 г. во время эфира телеканала «Первый Крымский», он заявил следующее: «Когда нет единоначалия, наступает коллективная безответственность. Поэтому когда у страны есть внешние вызовы, очаги сопротивления внешние, необходимо принимать в этой части более жесткие меры… Сегодня, на мой взгляд, России нужна монархия»<...>.
После ряда выступлений православных иерархов, стотысячного крестного хода, посвященного столетию Царской Голгофы, который возглавил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, вектор общественного отношения не только к убийству Государя Императора Николая II и Его Августейшей Семьи, но и к монархии как к исторически сложившийся форме правления в России, создавшей могучую российскую государственность, заметно изменился.
События на Украине, связанные с неканоническими действиями патриарха Варфоломея, еще раз показали, что в отсутствие традиционной для исторической России «симфонии властей», когда Русская Православная Церковь ни юридически ни фактически не отделена от государства и действует в рамках монархии под эгидой царствующего самодержца и Помазанника Божьего, разрешить сложный конфессиональный конфликт, значительно труднее.
Понятно, что переоценивать монархические настроения и потребность к возврату дореволюционного государственного устройства в современном российском обществе не стоит. О широкой поддержке монархической идеи говорить не приходится, но и сбросить со счетов набирающие силу попытки обратить внимание на традиционную для России единоличную форму правления во главе с царствующим монархом, становиться все более трудным делом.
Конституционное право народа на восстановление монархии в России
Право на легитимную, ненасильственную смену государственного строя в действующем российском законодательстве существует. Конституция РФ признает идеологическое разнообразие, что означает свободу политических убеждений и право на деятельность монархических организаций. Запрет распространяется лишь на смену государственного строя силовым способом, принудительно. Об этом прямо указывается в силу пункта 5 статьи 13 Конституции РФ: «Запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни».
Таким образом, законным способом восстановления царской власти в России является мирный путь достижений коллективной договоренности при всенародной поддержке монархической идеи, поскольку в силу пункта 2 статьи 3 Конституции РФ народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Как установлено пунктом 3 статьи 3 Конституции РФ высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Иначе говоря, механизм смены формы правления устанавливается законом двумя путями. Учитывая общегосударственную важность вопроса, наиболее легитимным способом выражения воли народа в этом случае является референдум <...>.
Правом участия в референдуме РФ обладает каждый гражданин РФ, достигший на день его проведения 18 лет и обладающий активным избирательным правом. Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» и Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных нрав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» гарантирует это право и устанавливает общие с выборами принципиальные основы организации и проведения референдума. Закрепляется свобода участия в референдуме, добровольность и тайность голосования, всеобщее, равное и прямое избирательное право, обладание каждым участником референдума одним голосом, гласность и участие общественности при проведении голосования и подсчете голосов. Порядок организации и проведения референдума во многом совпадает с порядком организации и проведения соответствующих выборов <...>.
Механизм назначения и проведения референдума сильно регламентирован, хотя право на постановку вопроса о смене государственного строя не запрещает, но и прямо не предусматривает. То есть, оставляет выбор за непосредственным выражением воли народа. Таким образом, законным результатом такого референдума может быть решение о необходимости смены существующей формы правления на монархическую. То есть, в силу закона требуется публично подтвержденное всенародное согласие на коренное изменение государственного строя. Вопрос о выборе народом царя на царствование, что было бы очевидным проявлением народовластия, с этим вопросом связан лишь опосредованно. Выборов монархии в России никогда не было, поскольку это в принципе неприемлемо, если речь идет о легитимности Богоустановленной формы правления, что, говоря словами первого русского самодержца Царя Ивана Васильевича, естественно исключает «многомятежное человеческое хотение».
Спор о порядке восстановления монархии
Сегодня наиболее сформированные политико-правовые позиции по этому вопросу занимают две группы монархистов: легитимисты и соборники. Друг от друга они отличаются, прежде всего, тем, что по-разному представляют себе реализацию права на смену формы правления и установление монархии в России. Либо следует учесть порядок и условия российского престолонаследия, которые были определены в Основных государственных законах Российской Империи, либо пойти по пути избрания царствующей особы на Всероссийский Престол. Легитимисты настаивают на безусловном, а некоторые на частичном учете правил о наследовании Престола в связи с изменившейся династической ситуацией после упразднения Российской Империи. Соборники не исключают возможности отказа от поиска наследника Престола в роде Романовых и выбора монарха как из числа ныне здравствующих потомков Императора Николая II как последнецарствовавшего Государя, так и любого другого достойного по их мнению кандидата, даже, если он не связан наследственными узами с правившей династией. Есть и третья группа. Это так называемые непредрешенцы, которые полагают, что все будет зависеть от будущих условий. При этом они не отрицают, что царская власть имеет в своей основе Божественное установление.
Прежде чем перейти к исследованию правовых суждений соборников и легитимистов, необходимо оговориться, что и те и другие не совсем точно понимают различие между легализацией государственной власти при восстановлении и/или смены формы правления и ее легитимацией. Если легализация государственной власти подразумевает провозглашение правомерности ее установления, организации и деятельности, то легитимация – это явление иного порядка. Как пишет по этому поводу В.Е. Чиркин: «Легитимация может вовсе не иметь отношения к закону, а иногда и противоречить ему. Это процесс... посредством которого государственная власть приобретает свойство легитимности, т.е. состояние, выражающее правильность, оправданность, целесообразность, законность и другие стороны соответствия конкретной государственной власти установкам, ожиданиям личности, социальных и иных коллективов, общества в целом». Это определение по отношению к тем, кто именует себя легитимистами дает возможность лучше понять их позицию и дать ей правовую оценку, поскольку далеко не все из легитимистов вольно или невольно придерживаются закона о престолонаследии, излишне свободно трактуя его в силу своих политических интересов.
Если быть более точным в отношении того, кого легитимистами называют в современном российском монархическом движении, то это, прежде всего, сторонники восстановления династии Романовых в лице потомков Великого князя Кирилла Владимировича. Соборники прав Великого князя Кирилла Владимировича и его потомков на наследование российского Престола не признают <...>.
Один из представителей современного легитимизма и одновременно глава канцелярии Российского Императорского Дома в изгнании А.Закатов определяет основные взгляды легитимистов следующим образом. Приведем несколько его цитат по этому вопросу, поскольку его позиция во многом характерна для легитимистов в целом. «Великий Поместный Церковный и Земский Собор 1613 года, – пишет А.Закатов в статье «О «большинстве» соборников в монархическом движении, – принес обет верности Михаилу Феодоровичу Романову и его потомкам «в роды и роды» (не оговаривая ни пола, ни процента русской крови и не вводя каких бы то ни было иных ограничений, кроме исповедания Православия). Поэтому в России не может быть монархии без Династии Романовых. А кому конкретно из членов Династии по мужской или по женской линии принадлежат права на ее возглавление и, соответственно, на престол в случае его восстановления, указывает четкий и стройный закон о престолонаследии, «не допускающий никакого места выбору между несколькими лицами царственного Дома» (не говоря уже о посторонних лицах, сколь бы ни были велики их таланты и заслуги)». Продолжая свою мысль, он добавляет, что «В этом суть легитимизма – подчинение воле Господней, принятие Государей, получающих Верховную власть по Божию произволению, по праву рождения. А не по «многомятежному человеческому хотению» (как выразился Царь Иоанн Грозный) и не по греховному, «лукавому и прелюбодейному», как говорит Спаситель, исканию знамения. Легитимисты четко понимают суть Царской власти – ее Богоустановленную отеческо-материнскую суть. Нельзя выбирать «царей», как нельзя выбирать родителей. И нельзя отвергнуть отца и мать, даже если мы с ними не во всем согласны, даже если они действительно в чем-то виноваты или заблуждаются. Поэтому, – делает он вывод, - если у монархии есть будущее, то оно связано только с легитимизмом, сколь бы малой ни была численность легитимистов на том или ином этапе истории».
С общим тезисом А.Закатова о том, что у монархии в России может быть будущее только с учетом правил о династическом престолонаследии, вполне можно согласиться. Однако, этим следует ограничиться, поскольку за верным в общем мнением стоит неуместная апологетика исключительности прав династической линии Великого князя Кирилла Владимировича и его нынешних потомков на престолонаследие в роде Романовых. По мнению А.Закатова и его соратников, «Законные Главы Династии… не «претендуют» на престол. Они обладают на него ЗАКОННЫМ ПРАВОМ. Они хранят это ПРАВО и самим фактом своего существования оберегают его от любых претендентов. А если народ захочет возродить монархию, то они вступают на престол, реализуя бесспорное ПРАВО и исполняя свой ДОЛГ». Не повторяя сказанного ранее по этому вопросу, напомним лишь, что после убийства Царской Семьи и расстрела Великих князей российское престолонаследие в силу Основных законов Российской Империи перешло в женские линии Императора-родоначальника и ближайшей к Престолу наследственной линией стала линия великой княгини Ксении Александровны, сестры Николая II, идущая от Их отца Императора Александра III.
Учитывая это обстоятельство, вывод А.Закатова о том, что «если монархический принцип окажется вновь востребованным народом России, то монархия будет только легитимной, и на престол взойдет, без всяких выборов и прочих политических комбинаций, законный Царь или законная Царица, обладающие правами и наделенные обязанностями в силу Утвержденной Грамоты 1613 года, закона о престолонаследии 1797 года и актов Глав Дома Романовых в изгнании, начиная с Государя Императора Кирилла Владимировича», выглядит необоснованным. То есть, нарушающим тот самый принцип легитимности, применения которого предусматривает соответствие выбранной правовой позиции закону о престолонаследии, на который А.Закатов ссылается.
Позиция тех, кого именуют соборниками, в основном сводится к тому, что выбор государя должен быть осуществлен на Земском соборе как основном условии восстановления монархии в России. Степени следования действовавшему на территории Российской Империи законодательству придается второстепенное значение. Главное, чем придается исключительное значение, заключается в условии о выборе царя Земским собором. В этом состоит основное политико-правовое отличие соборников от легитимистов. Далее варианты понимания, как духовной, так и правовой сторон этого вопроса внутри соборников расходятся. Различия зависят от их политических убеждений и связаны со взглядом на порядок «выбора царя» и определения его персоны. Одни полагают, что выбор должен быть осуществлен из числа лиц, принадлежащих к династии (Романовых, Рюриковичей) как носителей царского генофонда. Другая часть соборников отказывается принимать во внимание важнейшее условие, установленное в Учреждении о Императорской Фамилии, а именно условие о Императорской Крови, без которой Основные государственные законы Российской Империи не признавали возникновения права на Престол. Вопрос о конкретизации монархической формы правления также остается дискуссионным. Явным и главным недостатком в позиции соборников является сама идея о праве народа на выбор царя на Земском соборе, которая сводит на нет, понятие о царской власти российского государя как Божественного установления, о чем достаточно подробно изложено в Святом Писании и разъяснено многими православными иерархами, включаю святителя Филарета с его «Христианским учением о царской власти и об обязанностях верноподданных».
Условием для восприятия русского Престола является не избрание царя, а то, что Утвержденные грамоты 1598 г. и 1613 г. называли «государственным обиранием на русское царствие». Их исследование открывает перед нами картину, которая не укладывается в понятие о выборе царя из предложенного числа кандидатов путем голосования, которые осуществляют выборщики, и подсчета большинства их голосов для определения выигравшего тур выдвиженца. Избрание царя путем простого выбора за счет арифметического суммирования большинства голосов, поданных в его поддержку, было немыслимо. Этот путь, который особенно характерен для сегодняшнего времени демократических перемен, не согласовывался с представлениями русского глубоко религиозного средневекового правосознания, отвергавшего идею народовластия.
Поиск царя шел не по пути выбора определенного лица из числа кандидатов, выдвинутых их сторонниками, а через отыскание того, кто отвечал бытовавшим в то время представлениям о человеке, которого поставляет Бог. «Выборное начало, – писал М.К. Дитерихс, поясняя разницу между обиранием и выбором царя, – носит в себе все признаки человеческого, гражданского характера, почему и выявляется, главным образом, в том, что выдвигаются те или иные, по личным человеческим вопросам, кандидаты. Их баллотируют по политическим настроениям, и получивший большинство голосов признается как избранный народом. В нашем «единении мысли и утверждении в сердцах», основой всего является человеческое, не политическое начало, уже потому, что единение должно последовать полное и не в умах людей, не по политическим расчетам, а в сердцах – в источнике духовных, Божеских импульсов человеческого существа. Это явление высшего мистического порядка проявляется при первоначальном избрании, как истинное чудо, в исключительной обстановке и в исключительные времена, а не сухие выборы обыденных условий разума, по законам, установленным самим человеком. Наше «обирание» царя есть следствие религии, а гражданское «избрание», «выборы» – есть следствие политических условий и человеческих законов. Поэтому при «обирании» начинают не с выставления кандидатов, а с определения принципов, морально-религиозных и национальных свойств, которым должен удовлетворять тот, на кого могло бы пасть избранничество и Помазанничество Божье».
Обирание царя на Русское царствие, которое нередко сводят к понятию обычных выборов, на самом деле, существенным образом от них отличается не только своей духовной природой, но и правовым смыслом. «Выборщики смотрят на избрание не как на право свое, но как на просьбу к законному наследнику принять престол, до того идея династического наследственного права пустила глубокие корни в сознание народа», – уточнял понимание этого вопроса еще в конце XIX в. известный российский юрист А.В. Романович-Славатинский.
Участники собора 1613 г. рассчитывали не на победу более активной политической группы, а уповали на то, что Господь «да просветит ихъ сердца, еже бы npocитi, кому прияти скипетръ Росийскаго царствия», быть Государем и Помазанником Божием. При этом, условиями для поиска такой особы можно найти в том же тексте Утвержденной грамоты. Поиск велся среди православных христиан, что очевидно из порядка и смысла обращения к единоверцам : «молив всемилостиваго Бога, и пречистую Богородицу i всъхъ святыхъ усердно со слезами...». Из обращения ко всем сословиям для прибытия на Собор «лутчихъ, крепких и разумных людей», видно, что пред ними стояла задача указать: «по колку человъкъ пригоже, для земского совету i для государского обиранья». Особо подчеркивалось, что царскую власть должен получить русский по происхождению Государь, близкий к угасшему царскому роду и при запрете вступления на Престол иностранцев и лиц инославного вероисповедания. В результате, российский Престол занял не видный политический деятель, не родовитый дворянин, а малоизвестный тогда 16-ти летний Михаил Романов, но имевший боковую родственную связь с по женской линии с последними царствовавшими Рюриковичами. Михаил Фёдорович был старшим царским племянником, сыном старшего двоюродного брата царя Фёдора Иоанновича, что для первых царей из рода Романовых служило важным фактором легитимации.
В заключении следует сказать следующее. Во-первых, – поиск лица, которое может воспринять Царский Венец и занять Российский Престол, несомненно, связан с Божьей волей и готовностью народа ее принять. Никакой политический и юридический подход с применением современных выборных технологий, как бы совершенны они ни были, в этом случае невозможен, поскольку приведет лишь к вольному или невольному обману народных ожиданий. Одновременно, следует констатировать тот очевидный факт, что сегодняшний уровень монархического правосознания оставляет желать лучшего. Он пока еще непригоден для практических шагов в направлении активного восстановления традиционной формы правления в России, истоком которой было княжеское единодержавие русских государей, прошедшее сложный путь своего развития, и к середине XVI в. ставшее царским самодержавием. Однако, это лишь временное состояние, которое медленно, но явно меняется.
Во-вторых, – традиция монархической власти не исчезла. Уже тысячу лет Русский народ причащается Святых Христовых Таин, сберегая в своем сердце неразрывную связь со Спасителем и удивительную чистоту национального генофонда, сохраняет верность православию и его учению о Царской власти как Богоугодного государственного учреждения во главе с Помазанником Божьим, имеющим юридически неограниченную верховную самодержавную власть и отвечающим за свои поступки только перед Создателем и Царем царствующих. Все это вопреки длившемуся 250 лет азиатскому нашествию, постоянной западноевропейской военной, политической и экономической экспансии, не прекращающейся подрывной деятельности в области религии и активного навязывания чуждого нам формально-секулярного понимания права, лишенного справедливости. Все это, несмотря на внутренние нестроения, вызванные насильственной сменой формы правления 2(15) марта 1917 г. и последующим злодейским убийством Государя Императора и Его Августейшей Семьи. Все это наперекор большевицким репрессиям, гонениям на Церковь и нынешнему засилью либеральной инородной олигархии, всемерно губящей историческую российскую государственность.
Уже по этой причине монархия для России в ее конституционном варианте будет лишь ее профанацией, входящей в непреодолимое противоречие с русским генетически православным правосознанием, с русской идеей, с тем, что «русскому народу уже присуще, что составляет его благую силу, в чем он прав перед лицом Божиим и самобытен среди всех других народов».
В-третьих, – рассуждая о восстановлении монархии, следует также осознать, что восстановить в России можно лишь самодержавную монархию и никак не конституционную, которой в нашей Отчизне никогда не было. Серьезно относиться к заявлениям о том, что изменения в Основных государственных законах Российской Империи начала ХХ в. привели к установлению конституционной монархии, можно только наслушавшись либерально настроенных ученых и публицистов, принимающих желаемое за действительное.
Ни духовная, ни правовая природа царской власти российского монаха в результате смены законодательных формулировок, предоставивших Государственному совету и Государственной думе законосовещательную функцию, не изменились. Недаром Основные государственные законы Российской Империи начинаются с формулировки существа царской власти (ст. 4 ОГЗ 1906 г): «Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти Его, не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает». В этой краткой формулировке царственного законодателя заложен глубокий смысл, раскрывающий самобытный характер исторической русской государственности и ориентир для ее будущего развития.
(В сокращении)
М.Н. Кузнецов,
доктор юридических наук, профессор
Г.П. Шайрян,
кандидат юридических наук,
кандидат исторических наук
доктор юридических наук, профессор
Г.П. Шайрян,
кандидат юридических наук,
кандидат исторических наук