Притчи о России

О России моё страдание. Что мне всякие америки-англии, провались они в дыру забвения, не вспомню. Но Россия, родина моя единственная, солнце незакатное, как же без тебя? Как же тебе трудно!

У меня есть знакомый, очень хороший, мудрый, терпеливый батюшка. Видимся редко, но я всегда ощущаю его присутствие в моей жизни. Все наши разговоры о судьбе России.

Он всегда и утешает меня и настраивает на понимание того, что Россия безсмертна, что она любима Господом и Божией Матерью.

Сидим в его крохотной кельечке. Батюшка наливает чай, крестится:

— Вспомни это предание: идут преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский и печалятся о России. Печалятся, и встречает их святой Николай, Мир Ликийских чудотворец, спрашивает: «Почему клоните головы, братья»? — «О России печалимся, о нашей единственной, так ей, матушке, тяжело». «Братья, не печальтесь, Россия — любимое дитя у Бога. Любимое. Провинилось дитя, Он накажет, но накажет любя. Простит».

— Но, батюшка, — говорю, — такая сейчас идёт лихорадка, такая встряска, уж двадцать пять лет издеваются над Россией, как выжить?

— Да и не только встряска и лихорадка, — отвечает батюшка, — больше того, на Крест Россия взошла, на Голгофу. Вновь иудеи нового времени распяли Россию. И это мы сейчас видим во всём. Но ответь, а что следует за Крестом? Что дальше?

— Как что дальше?

— Снятие с Креста, вот что. Конечно, тут и плач и рыдание. И ощущение даже погребения. А после него что?

— Воскресение?

— Конечно! Вспомни утро Воскресения. После Голгофы обязательно Воскресение. Всё происходящее плохое мы видим, но начинаем видеть и Воскресение.

— Дай-то, Господи.

— Молится надо, дело делать, вот и всё.

Батюшка улыбается:

— Вот такая притча. А ещё можно теперешнее состояние России сравнить с иконой. Ведь всё в мире иконоподобно. И Божий мир, и каждый человек, несущий в себе образ Божий. И нация — икона, и государство. И молитвы наши — словесные иконы. Вся Россия — икона. И много раз её пытались зачернить, испачкать, бросить в мусор. Через насилия, убийства, обманы, подкупы, бунты, революции. Да. Всё было. И что? Ты разве не знаешь, какое количество икон стало обновляться в конце двадцатого века и в начале этого? Стоит икона, почти вся чёрная, но вот на ней проступают линии, краски, она высветляется и вот перед нами Божий лик, лики святых. Так и с Россией будет. Обновится.

— Когда?

— Чего ты такой нетерпеливый? Уже обновляется. Разве не обновление эти сотни и сотни возрождённых храмов, а новых сколько! И на Пасху Христову все полны-полнёхоньки.

— На Пасху полны, — соглашаюсь я. — В тысячах храмов, а в миллионах телевизоров прыгают, визжат, похабничают бесы. Это же действует на людей.

— Молиться надо, крестить экраны. Сникнут. Да, катастройка идёт, всё искалечено. Как и Россия. Да, говорю недавно в проповеди, дерево России было надломлено, порушено. А до того у этого дерева были широкие ветви, надёжно закрывавшие пространство, и сорняки под деревом не смели вырастать, не было условий. А тут крона обрушилась, всё открылось, сорнякам воля. Они и попёрли. Вся эта дурнина, крапива, жульё-ворьё, болтуны, много их. Но ведь вот что: какие у них корни, какие стволы? Так себе. А дерево корни сохранило. Земля-матушка корни питает, оживает дерево. И разметнёт шатёр и под ним всё это паразитство зачахнет.

— Ой, хорошо бы.

— Что хорошо бы? Так и будет. Вот выражение есть: градообразующее предприятие, а есть выражение государствообразующее, но уже не предприятие, а что? Какой народ образовал Россию? Кто ещё мог, никого со света не сживая, создать такое Отечество? Русские! Государствообразующая нация. А почему? Русские — православные, прощают врагов. Смотри, как нас обзывали: русские оккупанты. Гнали отовсюду. Из Средней Азии, например. И что? И едут к нам, просятся, хоть тротуары подметать. А из Прибалтики мы уехали, и они сами стали разбегаться, безлюдно уже там. Ты же сам там был, мне рассказывал.

Батюшка ещё налил мне и себе чаю:

— А ещё скажу то ли притчу, то ли просто такое сравнение. Русские для России — это несущий каркас здания. Это строительный термин. Каркас не виден, но именно он держит здание.

— О русских, — вспоминаю я, — современный поэт написал, что «русские — народ таинственный и жуткий. Он как щетина прорастает из-под земли на третьи сутки».

Батюшка даже головой покрутил:

— Ну, поэты! Он бы лучше сравнил не со щетиной на покойнике, а с травой. Вот самая малая былинка, как она растёт, какие страдания у ней. А к солнцу тянется. И вообще теперешнюю Россию Запад старается убить, уничтожить в ней всё национальное, культуру, литературу, убить порядочность, развратить, споить. Это как будто асфальтом закатывают живой цветущий луг. Но ты видел, да все это видели, как весной из-под асфальта пробиваются растения. Русский народ — великий народ. Пробьёмся. Главное — не паниковать. Это только от вселенской гордыни запад публично не признаёт того, что без России весь мир погибнет. Все они в чёрные дыры безвестности провалятся, а Россия останется.

Батюшка вздохнул:

— И как не поймут, что тела без души нет? Душа у мира православная.

А ты успокойся. Нытьё, стоны, уныние — всё это грехи. И не воображай, что ты спасаешь весь народ. Как батюшка Амвросий говорил? «Знай себя и будет с тебя». И великий завет преподобного Серафима: «Спасись сам и около тебя спасутся». А за Россию будь спокоен. Тяжело ей? А когда было легко?

Под конец разговора жалуюсь батюшке, что много грешу, что меня одолела суета, просьбы, заботы, от жизни одна усталость, а радости нет.

— А ты знаешь, как живи.

— Как?

— Как рыба в море. Вот она и рождается и живёт в солёной воде. Всю жизнь. Её поймали, пробуют. А она совсем не солёная. Как же так, жила в солёной воде, а не обсолилась? Так и ты будь в этом мире, как рыбка в море. Мир грешный, злу предела нет, а ты не поддавайся, живи спокойнёхонько.

Прощаюсь с батюшкой, прошу благословения на пути-дороги, на труды во славу Божию.

Батюшка благословляет и напутствует:

— Всегда была вражда к России. Кто за нас? Тот, кто за Христа. А кто против нас? Тот, кто за антихриста. Другого разделения друзей и врагов России нет.