С чего начинается Родина?
С окошек, горящих вдали,
Со старой отцовской буденовки,
Что где-то в шкафу мы нашли.
слова М. Матусовского,
музыка В. Баснера
– Никому не нужен русский человек, ни начальникам своим, ни правителям, которые давно бы уже нашу страну в аренду сдали, если бы не стало, наконец, русских… – запальчиво говорила наша спутница, а я молчал, потому что возразить на это было нечего.
– Так-то оно так, – сказал я. – Только порою кажется, что и самому себе русский человек тоже уже не нужен…
– Так ведь зато Богу нужен… – тихо, но убежденно проговорил отец Андрей, останавливая машину. – Я иногда читаю Жития святых и думаю, что все это про нас, про нашу Родину написано…
– Как это? – спросил я.
Я действительно не мог понять, о чем говорит мой спутник, не мог сообразить, зачем он остановил здесь, на краю оврага, машину…
Конечно, красиво было.
Круто уходил вниз обрывистый склон, заросли кустов в лощине, кажется, соби-рали в себя вечерние сумерки…
А с другой стороны шоссе тянулись бесконечные луга, нежно освещенные за-ходящим солнцем…
– Это у нас все и было, что в книжках про святых пишут… – убежденно по-вторил отец Андрей, усаживаясь на бревнышке на краю обрыва.
Мы присели рядом с ним.
– Не согласны? – спросил отец Андрей. – Ну, ладно, я тогда вам про красноармейца Лукова расскажу…
– Расскажите… – согласился я. – Про красноармейца, батюшка, тоже интересно послушать, хотя и не понятно, какое отношение красноармейцы к святым имеют? Вы еще про буденовку что-нибудь вспомните…
– И про буденовку тоже обязательно скажу! – сказал отец Андрей. – В общем, мне отец рассказывал, что это сразу после Гражданской войны случилось. Война уже кончилась, а по русским деревням все равно чекисты рыскали, людей мучили и убивали…
Вот приехал такой отряд и к нам в село.
Отрядом командовал товарищ Фогельсон, а в отряде у него и венгры были, и латыши, и китайцы, и даже русский один в буденовке со звездой.
Его красноармейцем Луковым звали, отец запомнил это потому, что все его в том отряде шпыняли всячески и только и слышно было:
– Красноармеец Луков! Принеси ведро воды!
– Красноармеец Луков! Беги быстрее к товарищу Петерсу. Пусть он явится немедленно!
– Красноармеец Луков…
Отец тогда еще мальчишкой был, не понимал ничего, крутился возле чекистов…
А чекисты эти не просто так к нам приехали.
В воскресенье, когда народ на обедню пошел, товарищ Фогельсон приказал своим чекистам окружить храм, и, когда служба закончилась, чекисты погнали всех прихожан к оврагу за селом.
Когда чекисты выстроили их вдоль обрыва, вышел к ним в черной кожанке с наганом в руке товарищ Фогельсон.
– Кто из вас в вашего Христа не верит, может до дому идти! – сказал он.
Только и не шевельнулся никто…
– Еще раз спрашиваю! – повторил Фогельсон. – Вы всё поняли? Если вы не дураки, можете идти домой!
Отец было дернулся выйти из строя, поскольку по малости лет дураком себя не считал, а дома у него на рыбалку намечено было идти, но дед удержал его.
– Ну-ну! – сказал Фогельсон. – Тогда я с вами персонально беседовать буду…
Он подошел к стоящему на краю шеренге батюшке и, ткнув его наганом в жи-вот, потребовал:
– Говори бистрее, что Христа не было! Говори, что это попы толстопузые вы-думали его, чтобы народ обманывать!
– Не… – перекрестившись, сказал священник. – Я этого тебе, господин чекист, никак не могу сказать, потому как верую во единого Господа Иисуса Христа Сына Божьего…
Договорить «Символ веры» он не успел – короткое пламя вырвалось из нагана товарища Фогельсона и столкнуло батюшку с обрыва. Бездыханный покатился он на дно оврага.
Страшно закричала красавица-попадья.
– Продолжим культурно-просветительскую беседу! – невозмутимо сказал товарищ Фогельсон, подходя к попадье. – А ты, красавица, что скажешь, насчет поповского обмана. Ты ведь не желаешь отправиться в овраг?
– Верую во единого Бога Отца Вседержителя! – сдавив в себе крик, отвечала красавица-попадья, и товарищ Фогельсон, сморщившись, нажал на курок.
Когда были расстреляны все патроны и семь человек уже лежали на дне оврага, товарищ Фогельсон перезарядил барабан и подошел к отцу.
– А ты, мальчик? – спросил он. – Чего ты дрожишь? Ты, наверно, застыл и хочешь домой? Скажи, что не будешь ходить в вашу дурацкую церковь и иди играть! Ну!
Отец молчал, и товарищ Фогельсон уже начал поднимать свой наган, когда вдруг между ним и отцом встал красноармеец Луков.
– Отпусти мальчика, товарищ Фогельсон! – сказал он твердо. – Я за него встану!
Он вытолкнул отца из строя и встал на его место рядом с дедом.
На несколько мгновений товарищ Фогельсон как бы окаменел, страшным было его искаженное лицо, но вот что-то дернулось в лице, и к Фогельсону вернулась возможность двигаться.
– Вот ты и выдал себя, товарищ Луков! – сказал он, криво усмехаясь, и вдруг закричал истошно и тонко. – Снимай нашу буденовку, гад!
Красноармеец Луков стащил с головы буденовку со звездой и перекрестился.
А товарищ Фогельсон, выхватив у него буденовку из рук, выстрелил.
Но так получилось – то ли это дед поддерживал Лукова, то ли еще что! – красноармеец продолжал стоять и после того, как расстрелян был весь барабан, и упал с обрыва только, когда Фогельсон столкнул его в овраг.
Сам он, тяжело дыша, повернулся к товарищу Петерсу.
– Кончайте всех! – приказал он.
– А этого? – кивая на отца, спросил товарищ Петерс.
– Этого? – переспросил товарищ Фогельсон, глядя на отца. – Нет, товарищ Петерс! Этот мальчик помог нам разоблачить опасного врага! Мы наградим его! Получай, юный пролетарский герой!
И он нахлобучил на голову отца луковскую буденовку со звездой.
Отец только услышал, как прогремел залп…
Когда он стащил закрывшую ему глаза буденовку, никого уже не было на краю оврага, а чекисты, не спеша, как люди, сделавшие свое дело, уходили к дороге.
Отец Андрей замолчал.
– Это здесь было? – тихо спросила наша спутница.
– Нет… – сказал отец Андрей. – Отец в детдоме рос, а когда вырос и поехал в село, уже и села не нашел, не то что оврага… Хотя и в этом овраге тоже, наверное, кого-то расстреливали…
– Наверное… – согласился я, наблюдая, как заполыхал на дне оврага запутавшийся луч заходящего солнца. – По всей Руси это было…
Стало тихо.
Только звенели в траве кузнечики, да солнце стремительно заливало закатною кровяной краснотой овраг.
Николай КОНЯЕВ