Великое наследие в опасности

Всеволоду Юрьевичу Троицкому, выдающемуся российскому ученому-литературоведу, публицисту, теоретику школьного образования, великому патриоту России недавно исполнилось 85 лет.
Творческая энергия В. Ю. Троицкого, автора нашей газеты поражает. Ему принадлежит около 500 научных работ.
Мы публикуем статью Всеволода Юрьевича «Великое наследие в опасности» и верим, что его научные труды, его пламенная публицистика, глубокая душевная боль за судьбу русского языка, всей отечественной культуры помогут нам в столь долгожданном возрождении России.

Русский язык — вечное сокровище, духовная родина, любовь и боль наша.

Сокровище — ибо нет ничего более дорогого и сокровенного как то, чем строится и в чём открывается нам жизнь и Творец.

Родина — потому что только родное слово может стать пристанищем самобытной мысли и сокровенного чувства; только оно может вместить целиком всё родное, всю душу до самых её глубин.

Любовь — ибо через язык приобщаемся мы к родному в жизни, ко всему любимому, прекрасному, святому.

Боль — потому что униженное положение нашего языка есть откровенное унижение всего народа и каждого, кто считает себя его частью.

Ни в чём в России оскорбление народа не проявляется так откровенно, как в отношении к его языку. Чистый родник русской речи публично оскверняется постоянно и бесстыдно. В невежестве своём иные не видят, что это осквернение — вызов каждому честному русскому человеку.

Отрекаясь от чистоты родного слова, мы отрекаемся от данной нам благодати истинной и торжествующей мысли, от светлого человеческого чувства и духовной проницательности. Оскверняя свою речь непотребными словами, мы оскверняем духовный труд благочестивых предков наших, создавших наш удивительный язык… Только чистая речь сегодня не оскорбительна. Чистая — значит правдивая, неложная, не лукавая, ясная, достойно произнесённая, проникнутая светом истины и любовью, пониманием человеческого, национального долга.

Истинное слово — правдою строится. Не в силе Бог, но в правде. В вечной правде Божьего слова, наставляющего на благодеяния в жизни, на очищение души, на прозрение и исцеление человека, а значит — на защиту живой, мудрой, ясной русской речи.

Впору подняться нам, поклониться родному слову, покаяться перед ним, ощутив через него своё счастливое первородство, свою славную историю, в которую вписаны золотые страницы всемирно чтимой русской словесности. Впору поднять головы нам, истинным наследникам русского языка, окинуть взглядом наше великое и трагическое прошлое, вспомнить светочей нашей речи: Ломоносова и Державина, Пушкина и Лермонтова, Гоголя, Тютчева и И. Аксакова, Лескова и Г. Успенского, Тургенева и Л. Толстого, Достоевского и Чехова, Ап. Майкова и Есенина, Горького и Шолохова, Шукшина и Рубцова…

В русском слове таинственно запечатлена мудрость поколений, философия бытия, представления об укладе народной жизни, опирающейся на духовное единство и соборность, на способность сострадания, служения и стремления к Истине, на чувство красоты и всемирную отзывчивость русского духа…

На нём создана непревзойдённая по художественной значимости литература. Русский язык и литература «сформировали «соборную личность» русского народа, лучшие черты его национального характера». Всё это по достоинству не ценится нами, ибо мы невежественно воспринимаем язык только как средство общения.

Слово — не только — орудие общения. В его мыслеобразах, в его понятиях сосредоточен огромный умственный, чувственный, духовно-нравственный и практический опыт народа. Вся сознательная жизнь человека осуществляется посредством языка. А потому он в сущности основной способ духовного бытия, главный инструмент освоения окружающего мира, школа мысли и единственное средство получения знаний. В высших своих проявлениях язык — памятник культуры, духовное достояние и святыня народа.

Язык как духовная ценность неизменно опирается на преемственность, на плодотворную традицию, без которой невозможно представление о культуре. Традиция — непременный признак культуры и здорового органического развития любого явления. Она придаёт человеческому бытию, человеческой истории истинный толк, высокое значение, нравственный смысл и обеспечивает созидательную устойчивость и соприродный жизни порядок различных сфер человеческой жизни.

Нужно помнить, что наш язык «неразрывно сросся с глаголами церкви», что наша литература неразрывна с русской православной духовностью, с теми надобыденными представлениями об истине, добре и красоте, о человеческом в человеке и об идеале, о вечности, о правде-истине, справедливости и добре, которые коренятся в самой сущности русской речи.

В языке запечатлено отношение к миру, коренная идеология жизни. Язык в значительной мере определяет и характер культуры как в широком, так и в насущном смысле. Как средоточие природного и социального опыта поколений, как генофонд мысли нации — он не только достояние русской и мировой культуры, но источник духовной сопричастности исторического развития для всех граждан нашего великого Отечества. Поэтому полноценное овладение государственным языком Российской Федерации является важнейшей основой единства и безопасности народа, а деформация языкового сознания носителей русской речи представляет собой очевидную угрозу информационной безопасности страны.

Национальный язык — хранитель и зиждитель народного духа. Степень владения им — в целом определяет уровень мышления. Совершенство речи в сущности определяет и совершенство культуры человека. Состояние речи — это состояние мысли, состояние мысли — это состояние сознания, состояние сознания — это предпосылки поступков, поступки — это сущность поведения людей, сущность поведения людей — это судьба народа.

Поэтому ныне, присно и во веки веков должны все мы исполнять свой человеческий, гражданский, национальный долг: стоять на страже своей духовной родины, нашей речи, укоренённой в великом, могучем и свободном языке нашем.

На пути народа к одичанию стоят три мощные бастиона: язык, вера и культура.

Чтобы уничтожить народ, нужно эти бастионы разрушить. Именно этим и занимаются наследники тех, кто в 1918 году запретил в школах России преподавание церковно-славянского языка, в 20-е — отменил в школах отечественную историю, пытался деструктивным реформированием разрушить «старую школу», вводил бригадный метод, Дальтон-план, групповую отчётность и прочие разрушительные нововведения, кто в 20-е годы закрыл в Московском и Ленинградском университетах историко-филологические факультеты, а сегодня уменьшил количество обязательных для изучения в школе произведений русской классики ниже минимума, за которым начинается невежество и профанация, кроме того — разрушил достойную систему обучения русской словесности и сокращает количество бесплатных мест в гуманитарные вузы и количество отведенных часов на профилирующие дисциплины.

Разрушением занимаются наследники тех, кто в 20-е годы прошлого столетия уничтожал десятки тысяч священнослужителей, значительная часть которых были светильниками разума и совести нации.

Разрушением занимаются те, кто воплощает на деле русофобскую мечту столетней давности: «…испортить русский язык… преодолеть Пушкина, объявить мёртвым русский быт, словом, заслонить Русь от русского общества; свести на нет русскую оригинальность».

Разрушение начали с повреждения языковой среды. Поэтому, вопреки здравому смыслу, стали толковать свободу слова как право говорить всё, что угодно и как угодно, в нарушение речевого этикета и культуры речи.

Спровоцировав речевую анархию в СМИ, взялись за школу. В младших классах стали практиковать скорочтение, оказывающее разрушительное действие на органическое и полноценное усвоение родного языка, при котором слова воспринимаются всем детским существом и становятся «на вкус, на цвет, на запах родные» (А. Н. Толстой). Стали внедрять новые учебники и пособия по русскому языку, один другого хуже.

Некоторые из них поистине чудовищны, ориентированы на чужое видение мира, отвращают от родного слова в его близком всякому нормальному человеку природном обаянии и противоречат всем принципам разумного приобщения к родной речи, тем основам грамотного словесного вuдения мира, которому могла бы, расцветая добром и любовью, откликнуться душа ученика.

Одновременно досужие лингвисты начали потихоньку вводить в словари написания слов, которые расходились со сводом правил, утверждённым в 1956 году, провоцируя разнобой в написании.

В несколько раз было сокращено количество обязательно изучаемых в школе классических произведений, на которых только и можно учить языку.

Наконец — ввели ЕГЭ как способ проверки знаний, перестраивающий всю систему отечественного школьного обучения: ранее она имела органической целью сообщить должный запас сведений и привить вкус и любовь к родному слову и литературе. Теперь эти задачи вследствие так называемых «реформ», изменения и сокращения содержательности программ по словесности, катастрофического уменьшения учебных часов на эти предметы — невыполнимы даже для талантливых педагогов.

Дрессировка на решение тестов значительно снижает причинно-следственное начало в освоении материала, отучает от полноценного мышления, являющегося основой традиционных отечественных методик школьного обучения.

Значительная часть тестов нацеливает на «угадывание», ослабляя логическое напряжение ума. Кроме того, тест, как правило, изолирует поставленную задачу от осмысления основ изучаемого предмета.

Наконец ЕГЭ унижает человека, ибо мыслящая, познающая личность при испытаниях не наблюдается экзаменатором, лишённым непосредственного общения с абитуриентом. Так происходит «расчеловечивание» испытаний. Это не только унизительно, но и неэффективно, ведь любой балл — дело формальное, и лишь непосредственное представление о личности может верно скорректировать этот балл и приблизить к объективной оценке способностей поступающего.

Во время «реформ» стали упрощать виды письменных работ и сегодня, во-первых, отказались (под маскировкой «эксперимента») от обязательного итогового экзаменационного сочинения. Такой шаг подрубает возможность обучать самостоятельности мысли и её выражению и, по существу, снимает требования осмысленного отношения к литературе.


Психолингвисты давно установили, что путём построения и внедрения особых образцов речи можно влиять на состояние мысли и поведения человека. Так что языковая норма настраивает на нормальное поведение, а отклонение от неё всегда является предпосылкой, а затем и средством влияния на отклонение от нормы в поведении людей, на расшатывание их культурного сознания, на его повреждение и разрушение.

Воздействие на язык в масштабах страны началось активно с 90-х годов ХХ века, и это воздействие было откровенно разрушительным в отношении к нормам поведения и здоровому состоянию человека. По всем линиям воздействия: через школу, литературу, театр, устную пропаганду «ревнителей разнузданной свободы», через СМИ велись активные выступления, чтобы приглушить здоровое языковое сознание и тем самым снизить культурный уровень масс.

Идёт одновременно тенденциозное «размывание» национальной ориентации речи. Появляется много фальшивых словечек, лишённых действительного содержания, но направленных на формирование неких мифов. Запущены в сознание фальшивые и пустые словосочетания: «мировое сообщество», «общечеловеческие ценности», «общеевропейский дом», «гуманитарная помощь». В радиопередачах многочисленных «программ» слова русских песен стали петься часто с иностранным акцентом или с вульгарным хрипом.

Мягкая, плавная, неторопливая, мелодичная, богатая тембрами, истинная русская речь ныне (усилиями чужеродных СМИ) подвергается искажению: в эфире распространяется отрывистое, лающее, механическое произнесение слов с повышением тона в конце фразы, с воровской поспешностью, вроде некоего бормотания. Нельзя забывать, что звуковой облик языка — тоже носитель смысла, и искажение звучания русской речи — это дезинформация.

Искажение и подмена в общественном сознании содержательности слов, злонамеренное выхолащивание языка и отсечение его от исторических корней через впрыскивание «новояза», культивирование пустословия и лжи — всё это неизбежно содействует помрачению сознания.

Другим способом повреждения языкового сознания современников становится искажение и подмена понятий путём внедрения в национальный язык иноязычных слов, духовное содержание или оценочный характер которых совершено иной, чем у заменяемого русского слова.

Так, слово безбожник, имеющее в русском языке однозначно отрицательный смысл, заменяется «гордым» словом атеист. Несущее яркую нравственную оценку точное слово извращенцы заменяется либерально-бесстыдным словосочетанием сексуальные меньшинства. Или же искусственно внедряемое в нашу речь слово секс неграмотно и небезобидно стараются сблизить со словом любовь. Но в предметном осмысленном переводе «секс» значит: телесное вожделение, похоть, блуд, грех. Любить в русском языке означает чувство, имеющее не плотское, а духовное начало. Оно входит в такой смысловой ряд: жалеть, благоговеть, боготворить, молиться на… и т.д. Не ощущающие этого постепенно духовно вырождаются, незаметно расчеловечиваются в своём отношении к любви и жизни. Или таинственно звучащее слово путана переводится определённо со смыслом: шлюха, а звучащее «по деловому» киллер — означает наёмный убийца, душегубец. Таким образом, иностранная лексика, как правило, демонтирует верность нравственных и социальных ориентиров… Всё это способы повреждения здорового сознания слушателей, имеющие вредные духовно-нравственные и социальные последствия.

Страшное неосознанное повреждение наносят человеческому существу непечатные слова. Помимо человеческого сознания эти слова разрушающе действуют на энергетическое поле, повреждая его, делая существо человека незащищённым против вредных воздействий среды; последствия этого непредсказуемы…

«У нас крадут великое слово наших пращуров, последнее наше богатство, — с болью писал В. Бахревский в газете «Правда» в 90-е годы. — Вот почему матерное слово, слетевшее с твоих губ, дорогой мой мальчик и тем более девочка, — не хулиганство, а клятва на верность врагам русского народа».

Пора понять, что начало нашего спасения — в осознании духовной сущности слова, в сосредоточенной и беззаветной любви к нему. В душах наших современников ещё не восстановлено неизбывное чувство сокровенного счастья при воспоминании о святыне, ощущение благоговения перед ней. Нам ещё нескоро удастся вернуть в сознание народа разрушаемую «прорабами перестройки» иерархию культурных ценностей, ибо масс-культура убивает на корню естественное чувство уважения к достойному и великому.

Когда омерзительно наглый пошляк Швыдкой проводит своё балаганное действо на темы, возможен ли русский язык без мата, умерла ли литература, устарел ли Пушкин — он не просто издевается над здравым смыслом, он делает нечто большее: демонстративно и открыто совершает публичное поругание наших национальных святынь. Но ещё в 1917 году писал об этом Вячеслав Иванов: «Язык наш свят, его кощунственно оскверняют… Язык наш богат: уже давно хотят его обеднить, свести к насущному, полезному, механически-целесообразному… Язык наш свободен: его оскопляют и упрощают; чужеземной муштрой ломают его природную осанку, уродуют поступь. Величав и ширококрыл язык наш: как старательно подстригают ему крылья, как шарахаются от каждого вольного взмаха его пламенных крыл!»

Литературный язык должен охраняться на государственном уровне. Его изменения должны быть естественны и природны и защищены от массового вмешательства, искусственного распространения жаргона, сленга, современного канцелярита и проч. Всё это, учитывая характер и средства распространения этих повреждений языкового сознания масс, включая промывание мозгов, информационную агрессию, языковые клипы и проч., наиболее точно, определяется как «языковое насилие» над личностью и народом.

Давно пора официально признать, что СМИ, непроизвольно-принудительно повреждающие духовную сторону личности и общества, являются оружием. А значит, необходим государственный закон, ограничивающий возможность его вредоносного использования, закон о защите информационной и духовной среды России. Ведь первейшее условие истинной свободы слова — это ответственное отношение к нему. Нельзя мириться с тем, что СМИ используют повреждённую, нелитературную речь, что реклама бесстыдно вдалбливает в сознание граждан изуродованные слова и формы языка, иногда используя смесь родных букв с латинскими. Это диверсия. Наконец, нельзя допускать, чтобы через учреждения распространялись неудобопонятные печатные тексты; нельзя допускать документов, написанных так, что невозможно добраться до их смысла.

Засорение публичной устной и письменной речи сквернословием, сленгом, жаргоном, канцеляритом, навязывание ей чужеземных интонаций, осквернение чужеродным написанием слов с использованием букв иноязычного алфавита и проч. должно быть официально признано нанесением ущерба информационной безопасности России.

Необходимо основательно переработать закон о русском языке, определив в нём обязанности граждан и государственных структур по сохранению и защите языковой среды России.

Необходимо восстановить порушенное филологическое образование в школе и вузе, вернуть словесности в школе место, соответствующее её стратегическому значению в системе образования и воспитания молодёжи.

Языковая среда — органическая часть суверенного государства, обеспечивающая его устойчивую жизнедеятельность, жизнеспособность и государственную безопасность — должна быть защищена законом. И закон этот должен содержать серьёзные меры пресечения в случае нарушения установленных им предписаний.

(В сокращении)

В. Ю. Троицкий,
доктор филологических наук, профессор,
председатель комиссии по преподаванию русского языка и литературы в школе
Отделения литературы и языка Российской академии наук