Иеромонах Мелетий и Локотская икона Божией Матери
Появление Локотской иконы Божией Матери «Умиление» связано с именем иеромонаха Мелетия (Демина), духовника хранительницы иконы Натальи Николаевны Мурашкиной.
Отец Мелетий был духовным чадом св. праведного Иоанна Кронштадтского. Прожил на земле 103 года, ему было открыто его будущее. В годы гонений о. Мелетия несколько раз арестовывали, дважды выводили на расстрел, но пули не брали его, расходясь в стороны.
В лице старца Мелетия Господь даровал Русской земле великого подвижника, молитвенника, предсказавшего появление чудотворной мироточивой иконы Божией Матери «Умиление» Локотской.
Знакомим читателей с некоторыми рассказами о нем.
По молитвам заключенного о. Мелетия
В тюрьме батюшку поместили в камеру с отпетыми уголовниками, которые издевались над ним и систематически избивали. Надзирателей, видевших это, поражала доброта и кротость священника. Для них он был человеком не от мира сего, а прозорливость старца изумляла всех.
Александра Сергачева и сестра о. Мелетия Анна возили передачи в тюрьму Брянска. Анну до сих пор удивляет, как милиционеры, узнав, что она — сестра батюшки, с каким-то страхом буквально умоляли ее рассказать хоть что-нибудь о «дедушке». Они мгновенно исполняли любую ее просьбу: что-то передать о. Мелетию в камеру или принести от него записку.
Во время одного из многочисленных допросов в глухом подземелье один из следователей вдруг сказал о. Мелетию: — Матвей Иванович, чем больше я о вас узнаю, чем дольше с вами общаюсь, тем большее испытываю к вам уважение и симпатию. Вот написал уже три тома. Но про вас не написал ничего плохого. Надеюсь, что когда придет время и вашим делом заинтересуются там, наверху, то поймут, что вы ни в чем не виноваты. У меня к вам есть одна неожиданная просьба. Я хочу вместе с вами пропеть какую-нибудь молитву или стих, посвященный Иоанну Кронштадтскому.
И о. Мелетий вместе с военным следователем пропел молитву святому праведному Иоанну Кронштадтскому.
В 50-е годы в лагере, где находился о. Мелетий, случилась беда: на не убранные поля выпал снег, ударил мороз, заключенным грозила голодная смерть.
Из рассказа келейницы о. Мелетия Марии Ивановны Кузьминой:
— О. Мелетий пользовался среди заключенных духовным авторитетом. И вот когда случилась беда, зовет его начальник. О. Мелетий вспоминал: «Захожу в контору, а начальник лагеря встретил прямо около двери, пожал руку и говорит:
— Дедушка, скажите, пожалуйста, что — зима легла окончательно?
О. Мелетий отвечает:
— Милый мой начальничек, а кто же это может знать? Только один Господь, — и добавляет: — А может быть и так: вот три дня побудет снег, морозы, а потом будет солнышко ясное-ясное, и будет тепло. Снег растает, и будет благоприятная погода несколько дней. Вы совершенно все уберете.
Начальник лагеря пожал руку о. Мелетию и сказал: «Спасибо, дедушка!»
В уверенности, что так все и будет, сразу пошел сообщить рабочим, что через три дня погода переменится, будет тепло.
Так и случилось. Начальник лагеря снова позвал о. Мелетия в контору:
— Дедушка, я хочу поблагодарить вас. Мы совершенно все убрали.
Пожал ему руку и поцеловал в плечо, добавив:
— Я верю, что все это благополучие получилось по вашим Святым молитвам...
Из воспоминаний келейницы о. Мелетия Марии Ивановны Кузьминой
В домике, где прошли последние годы батюшки, сейчас живет его келейница Мария Ивановна Кузьмина. Родилась она в 1923 г., но, несмотря на возраст и трудную жизнь — за ее плечами лагеря и тюрьмы — у нее ясный ум, хорошая память и простота настоящей мудрости. В молодости Мария Ивановна тяжело страдала из-за экземы, исцелила ее молитва о. Мелетия. Познакомилась она с ним заочно, по письмам, когда находилась в заключении. Вот некоторые из ее рассказов.
Исцеление сына благочестивой вдовы
Когда о. Мелетий жил в Ржеве, был такой случай. У одной вдовы очень болел ее сын Анатолий. Много было затрачено средств на лечение, но ничто не помогало.
И вот Господь послал им Свою великую милость. Видит мама Анатолия сон. Указаны ей во сне улица и номер дома. Какой-то голос ей говорит: «Вот там ты можешь получить исцеление своему сыну» и было названо имя Матвея Ивановича. Почувствовав, что сон непростой, вдова нашла эту улицу и дом и там рассказала все батюшке. Увидев в случившемся промысл Божий, о. Мелетий пошел к ним в дом.
Собрались на молитву родственники, и, когда о. Мелетий служил молебен, случилось чудо. У них дома в кадке был большой цветок, и на виду у всех он мгновенно расцвел в зимнее время несколькими белыми цветами. Все удивились и растрогались до слез.
После молебна о. Мелетий всю ночь до рассвета беседовал с Божьими людьми, а болящий Анатолий лег на постель и уснул. Долго спал, а проснулся совершенно здоровым и сказал:
— Мама, теперь можешь убрать все лекарства, они мне уже не нужны.
«Домна умирать не будет...»
Однажды Мария Ивановна стала свидетельницей разговора между отцом Мелетием и его духовным сыном Дмитрием Григорьевичем, который приехал из села Петровское Ставропольского края. В Петровском батюшка жил долгое время, и там остались его духовные чада. О. Мелетий спросил об одной из своих духовных дочерей — Елизавете. Дмитрий Григорьевич ответил, что сейчас она ухаживает за больной старенькой Домной, которой около 90 лет. Батюшка предсказал, что, когда Дмитрий Григорьевич вернется домой, Домна уже умрет.
— Елизавета просила вам передать, — сказал Дмитрий Григорьевич, — что если после смерти Домны вы, батюшка, не возьмете ее в свой дом, она уедет на Урал.
— Как же она уедет на Урал? — возразил о. Мелетий. — Там никого наших нет. Она там не спасется. Поэтому, Дмитрий Григорьевич, Домна умирать не будет, пока я не пришлю к Елизавете рабу Божию Марию. Вот тогда Домна умрет. Хотя она уже отболела за свои грехи, теперь будет болеть за грехи Елизаветы, чтобы она не уехала и не пропала.
Этот разговор Мария Ивановна запомнила крепко. Спустя много лет она узнала, что судьбы людей, о которых шла речь, сложились именно так, как предсказал батюшка.
«А в середине солнышка поет наш батюшка»
Мы тогда жили еще в селе Столбово. Однажды мы все трое молились: прочли утренние молитвы и каноны — покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу и канон Матери Божией. Потом о. Мелетий говорит:
— Теперь уходите готовить пищу, а я закончу правило.
И начал читать канон Ангелу Хранителю. У нас в Столбово место для молитвы было завешено большой матерчатой шторой. Батюшка пел ирмосы канона. И вдруг открывается край шторы, батюшка поет
5-й ирмос канона:
«Утренююще вопием Ти: Господи, спаси ны;
Ты бо ecu Бог наш, разве Тебе иного не вемы».
А мы с матушкой Анной смотрим и видим чудо: большое круглое солнце, оно нас не опаляет, а в середине этого солнышка поет наш батюшка. И матушка Анна громко-громко запела:
«Преобразился ecu на горе, Христе Боже,
показывый учеником Твоим славу Твою,
якоже можаху; да возсияет и нам грешным свет
Твой присносущный, молитвами Богородицы,
Светодавче, слава Тебе!»
«Захарий, и твоя щека теплая»
Недалеко от поселка Локоть, где провел свои последние годы жизни о. Мелетий, есть деревня Козинка. В ней жил раб божий Захарий, который был духовным чадом старца.
Однажды, когда Захарий уже достиг преклонных лет, он почувствовал, что скоро предстанет перед Богом и придется держать ответ за всю свою жизнь. И такой она показалось ему недостойной, такой окаянной и грешной, что он заплакал. Плачет и думает: «Как же я люблю батюшку Мелетия, он сейчас в раю, хорошо ему там. Наверное, он уже совсем забыл меня. Да и кто я такой, чтобы меня помнить?» Заснул расстроенный Захарий и видит сон. Вот как он его вспоминал:
— Чувствую, как наяву, батюшка стоит рядом, а посмотреть на него не могу, глаза слепит, потому что он яркий, как солнце. Только слышу, как он позвал меня: «Захарий, подойди ко мне». Подошел я к нему и чувствую, что батюшка своей щекой к моей щеке прикоснулся. А щека у него как сковородка раскаленная, горяча невозможно. Глаза от света зажмурил и только слышу его ласковый голос:
«Захарий, и твоя щека теплая...»
Легкие бревна
Шофер, помогавший о. Мелетию, боялся доносов соседей, а потому приезжал ночью и старался все побыстрее выгрузить из машины, чтобы сразу уехать. Так он поступил и тогда, когда привез лес на дрова, и бревна надо было как можно быстрее занести во двор. Мария Ивановна вместе с батюшкой стала их таскать. Первое же бревно, даже не самое большое, показалось Марии Ивановне неподъемным. От тяжести в глазах потемнело, руки свело судорогою. Она подумала: «Мне тяжело, а каково же батюшке? Он ведь комель несет, самую тяжелую часть. Умру, но остальные бревна сама понесу со стороны комля. Предложу это батюшке. Да разве он согласится, чтобы я несла самую тяжелую часть?»
Но неожиданно для нее батюшка согласился. Отказываться от своих слов Марии Ивановне было невыносимо стыдно, в голове только промелькнула мысль: «Видно, пришел мой конец, ну что ж, на все воля Божия». Но бревно, казавшееся неподъемным, оказалось гораздо легче первого. Она решила, что это случайность. И только когда перенесли все бревна, Мария Ивановна изумилась, почему же эти неподъемные бревна оказались легкими?
«Эти дни я ждал вас»
Духовными чадами о. Мелетия Наталья Николаевна и ее мама Евгения Федоровна стали так. Евгения Федоровна всю жизнь проработала врачом в местной больнице, сейчас она на пенсии. В 60-е годы у нее открылась тяжелая форма астмы. В ту пору она осталась одна, без мужа и с маленьким ребенком на руках. Здоровье ее стремительно ухудшалось, лекарства не помогали. И ее, как безнадежно больную, оформили на инвалидность. Надежды, что она выживет, не было. В дом пришли нищета и холод. Одна добрая женщина, зная, что Евгения Федоровна умирает, согласилась взять маленькую Наташу к себе и удочерить ее после смерти матери.
В это время тяжело болел пневмонией о. Мелетий. Келейницы настойчиво уговаривали батюшку пригласить врача, и он ответил:
— Ну хорошо, вызовите ко мне врача, но который сам нуждается в помощи.
Одна из его духовных дочерей работала в больнице и такого врача знала. Расстояние в полтора километра до домика о. Мелетия Евгения Федоровна с посторонней помощью преодолела за четыре с половиной часа. Увидев ее, о. Мелетий сказал:
— Хорошо, вы меня полечите, но и я буду вас лечить. Вы будете меня слушаться?
С этого дня Евгения Федоровна стала регулярно ходить к старцу.
Постепенно о. Мелетий поправился, незаметно для себя исцелилась и врач. Евгения Федоровна и ее маленькая дочь Наташа стали духовными чадами батюшки. Евгения Федоровна рассказывала, что о. Мелетий, видя ее крайнюю нужду, часто давал ей денег:
— Он дает мне денежку, а мне так стыдно, так стыдно, что я не могу взять. А?он тогда как заплачет и так горько-горько, что уже просто невозможно отказаться.
Однажды Евгения Федоровна долго не могла навестить о. Мелетия. Когда она пришла, батюшка подвел ее к календарю и спросил:
— Что означают эти зачеркнутые дни? Поймав ее недоуменный взгляд, ответил:
— Эти дни я ждал вас, а вы не приходили.
И Евгения Федоровна, и ее дочь Наташа искренне считали, что батюшка так сильно любит и всегда ждет только их.
А после его смерти они обнаружили, что каждый, кто знал батюшку, считал, что он у батюшки был самым родным и любимым.
«Буду молиться о нем»
Мироточение в доме Виктора Владимировича Ремизова и Натальи Николаевны Мурашкиной началось после случая, связанного с отцом Мелетием. Виктор Владимирович не был лично знаком с батюшкой. Однажды Наталье Николаевне приснился сон: о. Мелетий собрал всех своих оставшихся в живых духовных чад, кого-то поддержал, кому-то сделал внушение. Дошла очередь и до нее. Батюшка и говорит: «Хотя Виктора с вами сейчас нет, но он среди нас. Пока я не могу за него молиться такой же молитвой, как за вас, но так как вы полюбили его, он должен сделать следующее: поехать в Петербург, в Иоанновский монастырь, где покоятся мощи святого Иоанна Кронштадтского, исповедоваться там и причаститься».
Причем батюшка сказал буквально следующее: «Пусть исповедуется там, это я буду его исповедовать и причащать. И с этого времени буду молиться о нем как о своем духовном чаде».
Из-за круговорота мирских дел они смогли попасть в этот монастырь только спустя полтора года, и почти сразу после возвращения началось в их доме мироточение икон.
«Скоро в нашем Локте будет второе солнце»
В глубокой старости, когда иеромонаху Мелетию было уже за девяносто, многие его духовные чада, обеспокоенные болезнью и возрастом старца, скорбели, что батюшка скоро умрет. Но о. Мелетий успокаивал их, утверждая, что проживет, как предсказывал дорогой батюшка Иоанн Кронштадтский, более ста лет. Так оно и вышло.
Жил он как отшельник, даже соседи, жившие в домах рядом, видели его очень редко. По воспоминаниям очевидцев, внешность о. Мелетия была необычной: его волосы и густая борода были не седыми, а ослепительно белыми. Старец был крайне немногословен. И уже сам его благообразный облик, спокойствие и духовная сила поневоле внушали благоговение и не позволяли обращаться к нему с пустыми и праздными вопросами. Никому и в голову не приходило расспрашивать батюшку о том, что за гости приезжали к нему сегодня ночью. Только экзотические фрукты и подарки, которые раздавал батюшка, позволяли предполагать, что гости были издалека.
Посетители приходили в дом тайно, глубокой ночью, чтобы не заметили соседи. Об этом просили милиционеры, которые, уважая о. Мелетия, уберегали его от паспортных проверок и предупреждали о доносах.
Исключением была только Евгения Федоровна, которая, на правах врача, могла вместе с дочерью приходить и днем. Больше всего Наталью Николаевну, а в те далекие годы просто Наташу, поражала речь батюшки — точная, емкая. Все, что он говорил, врезалось в память. Построение предложений отличалось от разговорной речи окружающих грамотностью и афористичностью. Невозможно было поверить, что у него за плечами только два класса сельской школы, что он родился и вырос в соседней деревеньке. Казалось, что старец получил превосходное образование, а его огромная внутренняя культура и тактичность обнаруживали в нем врожденного интеллигента. Глубина его неисчерпаемых знаний раскрывалась только перед тем собеседником, чей вопрос требовал соответствующего ответа.
С каждым батюшка общался на его языке и его уровне, поэтому большинство так и не смогли понять и охватить масштаб его личности. Очень уж простыми и понятными казались его мысли и наставления.
О своей смерти о. Мелетий знал заранее. В 1981 году, на сто третьем году жизни, он сказал, что к нему приходил дорогой батюшка Иоанн Кронштадтский, и теперь ему надо готовиться к уходу. Перед смертью о. Мелетий сказал загадочные слова:
— Скоро в нашем Локте будет второе солнце. Он предсказал, что тысячи людей поедут в Локоть.
— Батюшка, и из-за границы приедут? — по-детски переспросила Наташа.
— И из-за границы приедут, — ответил о. Мелетий.
— И из Америки приедут? — снова не поверила она.
В те годы Америка казалась немыслимо далекой, враждебной страной. И представить себе, что американцы будут ходить по их захолустью, утопая в непролазной грязи, где Наташа не раз теряла свои сапожки, — поверить в такое было невозможно. Но старец подтвердил:
— И из Америки приедут.
О. Мелетий открыл будущее своим духовным чадам, но так, что лишь годы спустя они поняли смысл сказанного. Наталье он сказал:
— Ты должна будешь понести крест. Когда придет время, ты узнаешь.
Своим келейницам о. Мелетий говорил:
— Скоро освятится локотское кладбище. А впрочем, вы все узнаете.
Похоронили о. Мелетия в сапогах, подаренных ему о. Иоанном Кронштадтским.
Огненный столб на могиле о. Мелетия
Благодать на могиле о. Мелетия привлекает не только сотни православных паломников, но порой и чернокнижников. Зимой 2004 года келейнице батюшки Марии Ивановне Кузьминой сообщили, что могила о. Мелетия разорена: кто-то поджег крест и устроил погром. Расстроенная Мария Ивановна пожаловалась соседке на хулиганов, для которых нет ничего святого.
— Не греши на людей, я знаю, как это было, — ответила соседка, рассказав следующее.
У ее хорошей знакомой рядом с могилой о. Мелетия похоронен близкий человек. Придя на кладбище, она увидела, что к могиле о. Мелетия направляются две посетительницы. Одну женщину она узнала. Узнала и удивилась. Многие в поселке старались держаться от этой женщины подальше, зная, что она занимается черной магией и слывет колдуньей.
— Это надо же! — подумала она с возмущением. — Я-то считала, что только православные ходят к батюшке помолиться, а эти зачем пришли? Как же батюшка Мелетий такое допускает?
Как раз в это время первая посетительница открыла калитку, собираясь ступить внутрь ограды. Но тут случилось невероятное. С шипением, будто гейзер, из-под земли вырвался громадный огненный столб, достигающий вершин лип. Непрошенные гости с воплями ужаса кинулись в разные стороны. Внутри ограды все заполыхало. Цветы, венки — сгорело все. Крест на могиле обуглился, края металлокерамического портрета оплавились и почернели.
Мария Ивановна поспешила к могиле, опасаясь, что руководство кладбища, недовольное потоком паломников, устроит из-за пожара новые неприятности. Привела она могилку в порядок, покрасила крест. Теперь только оплавленные края портрета напоминают о том, как старец огнем опалил чернокнижниц.
Яростная битва в невидимом для нас духовном мире
Однажды мы с хозяевами дома ожидали паломников из Курска, которые должны были приехать с о. Евгением (Бычковым). Отец Евгений — настоятель Курского Воскресенско-Ильинского храма, в котором крестили Прохора Мошнина, будущего Преподобного Серафима Саровского. Когда автобус подъехал к дому и затормозил, раздался страшный взрыв, грохот битого стекла, отключился свет. Я ужаснулся, полагая, что автобус снес полдома или разбил мою машину, стоявшую перед домом, и взорвался бензобак.
— Это обрушилась лоджия! — закричал Виктор Владимирович.
Мы рванули на второй этаж. Оказалось, что лоджия цела, а вот наружную раму окна, как раз за иконой «Умиление», буквально вырвало на улицу, стекла из нее высыпались. При этом внутренняя рама была цела. Наталья Николаевна предположила, что кто-то бросил в окно камень. Но вошедший в дом о. Евгений возразил:
— Улица совершенно пуста.
Никакого внятного объяснения происшедшему найти не удалось, но вспомнилось, как один прозорливый старец-схимник сказал Виктору Владимировичу:
— Если бы вы имели духовное зрение, то увидели бы, что вокруг вашего дома стоят поднятые по тревоге легионы бесов. Дай вам Бог удержать эту границу, иначе вы будете сметены с лица земли. Матерь Божия с вами — в этом одном ваше спасение.
Мне и сейчас трудно поверить в случившееся, хотя я и был очевидцем. Но, думаю, Господь попустил этот случай, чтобы мы зримо увидели, какая яростная битва идет в невидимом для нас духовном мире.
Юрий ЖАРЫЙ
