Имя Василия Нестеренко известно сегодня не только в России, но и за рубежом. Он работает во всех жанрах живописи и графики, особенно ценны его монументальные исторические полотна, воссоздающие правдивые образы героев сложнейших периодов русской истории, когда России приходилось снова и снова отстаивать свою независимость или вступаться за христианские ценности, как, к примеру, в Крымскую войну, когда против нас ополчилась не только вся Европа, но и весь мир.
Важнейшей составляющей творчества Василия Нестеренко является иконописное мастерство. Сам художник отмечает основные вехи своей работы — роспись храма Христа Спасителя, Воскресенского храма — главного храма Вооруженных сил России и роспись скита в Пантелеймоновом монастыре в Старом Русике на Афоне.
Духовный опыт художника, как мы можем видеть, позволяет ему прикоснуться к теме православного монашества. На выставке, прошедшей в ноябре 2025 года представлены портреты современных монахов, игуменов монастырей, патриархов, а также великих святых разных исторических эпох, к примеру, русского святого XV века — преподобного Нила Столобенского.
«Схимонахи — это великий ангельский образ, как это было всегда на Руси. В течение тридцати лет я занимаюсь темой монашества. Началось это с Печор. Ровно тридцать лет назад я попал в Псково-Печерский монастырь и увидел там всех героев книги “Несвятые святые” отца Тихона Шевкунова. Потом я попал на Святую Землю, позже — на Афон. Так стали появляться картины, которые сегодня можно здесь увидеть», — рассказывает художник.
О своей работе над иконописным портретом преподобного Нила Столобенского он вспоминает: «Перед тем, как попасть на остров Столобный, святой ископал пещерку и в ней жил, он провёл пятнадцать лет возле этого места, на реке Черемхат, или Черёмухе. Рядом ходили медведи, разбойники. Там проявился его подвиг нележания и неседения, он спал сидя или стоя. Простоять 15 минут на одном месте там очень трудно — одолевают муравьи, слепни. А он провёл там пятнадцать лет! Был искушаем дикими зверьми и гадами, то есть змеями. У него было только одно оружие — небольшая икона Владимирской Божией Матери. Когда я находился на этом месте, у меня было такое ощущение, что за каждым деревом стоит Нил Столобенский.
Размещена в этом зале картина, на которой изображён патриарх Алексий II в то время, когда он посетил Северную Америку в 1993 г. по случаю 200-летия Православия в Америке. Рядом с ним — молодой человек, видимо не так давно пришедший к вере. Патриарх Алексий с добродушной улыбкой что-то говорит ему, и юноша внимательно слушает, для него открывается неведомый духовный мир. Образ святейшего патриарха Алексия как бы стремится вперёд, одежда его развевается на ветру, он проходит уверенно и спокойно. Эта стойкость, целеустремлённость, видимо, производят глубокое впечатление на современного молодого человека, как правило мятущегося, замкнутого в своём мире. Парень ещё не полностью доверяется сильному духом человеку, который подходит к нему, но перед ним уже открывается совершенно другой мир, наполненный жизненным смыслом.
Надо отметить, что с этим краем — Северной Америкой — связаны также святители Иоанн Шанхайский и Тихон (Белавин), которые многих здесь привели к православной вере.
На нынешней выставке Василий Нестеренко рассказал об одном эпизоде своей творческой жизни, связанном со Святейшим Патриархом Алексием II: «В 1999 году у меня открылась выставка в Малом Манеже. И я только недавно, в 1994-м, был студентом. И приходит Патриарх Алексий. Представьте себе, приезжает Патриарх на выставку к молодому художнику. Все с ним: матушки, батюшки, протоиереи маститые, известные. А я опаздываю. А единственный человек в мире, который никогда не приходил раньше и не приходил позже — это Патриарх Алексий. Был случай, когда он приехал в храм Христа Спасителя, а ворота заклинило — замёрзли. Но все равно он пришёл вовремя. Секунда в секунду. И тут меня нет. Они уже ходят по выставке. Хорошо отец Леонид водил, показывал, знал, что к чему. Тут я подбегаю, благословения прошу. Патриарх так на меня смотрит и говорит: “Пробки?” Я говорю: “Ваше Святейшество, пробки”. А те, кто были со мной, говорили: “Ты опоздаешь на собственную свадьбу. Мы тебе это не простим. Мы тебе все это сделали, тут Патриарх, а ты где-то бегаешь”. Но на свою свадьбу я не опоздал».
Особое место на выставке занимает тема Афона. «В первый раз я попал на Афон в Старый Русик, — рассказывает художник. — Меня поразило, что это та же Греция, но это место крайне похоже на Россию — сосны, дубочки растут. И через двадцать лет после этого посещения мне довелось расписывать именно этот храм».
Василий Нестеренко с другими иконописцами в течение года расписали Старый Русик, скит Свято-Пантелеймонова монастыря на Афоне. Этот храм простоял сто лет не расписанным. При Российской империи были сделаны только иконостас и два киота. Ровно десять лет назад, в 2016 году, была завершена роспись этого храма. Художник признаётся, что целый год провести в скиту на Афоне — это не совсем то, когда человек приезжает на Афон, его кормят в трапезной, показывают храмы и провожают.
Есть среди представленных на выставке картин портрет 101-летнего старца игумена Иеремии (Алёхина), который благословлял Василия Нестеренко на роспись Старого Русика. Художник поделился с гостями выставки, что на картине старец изображён в ботинках, которые ему подарил Игорь Фролов, генеральный директор Православного содружества Святой горы Афон «Святогорец». «Ботинки так понравились старцу, — рассказывает Василий Игоревич, — что он спал в них. Этот аскетизм монашеской жизни не очень понятен современному городскому человеку. Ещё старцу нравились пирожки с капустой и когда его спрашивали, что ему подарить, он отвечал: “Пирожки”. Он возьмёт пирожок в руку, покрутит в руках и отдаёт кому-нибудь: “Съешь, а я порадуюсь”. Мы застали время, когда могли присутствовать на его службах. Он благословлял нас, художников, и говорил: “Имейте между собой любовь”. Это легко сказать…»
Старцу Иеремии удалось провести все мероприятия, связанные с 1000-летием русского монашества и после этого он ушёл из этого мира.
Внешне старец Иеремия похож на старца Илия (Ноздрина). Они вместе приехали на Афон. Старец Илий 15 лет провёл там и вернулся в Россию, а игумен Иеремия остался. Вот он, современный человек святой жизни.
В монастыре на Афоне есть самое счастливое место — это костница. Храм—усыпальница, где хранятся отдельно кости почивших, не только монахов, и отдельно черепа. «Когда мы впервые приехали на Афон с моим сыном Андреем, ему было лет десять, — рассказывает художник. — Представляете? Десятилетнему ребёнку показать кучу черепов и сказать, что это самое счастливое место. Как это так? На лбу каждый череп подписан — монах такой-то, губернатор такой-то в Российской империи, есаул такой-то… Очень много военных, казаков.
И когда мы с сыном были уже второй и третий раз в этом месте, он спрашивал: “Папа, а мы пойдём туда, где черепа?” Я говорю: “Закрыто, никого не найти”. А он: “Нет, давай найдём, благословение попросим, я хочу там оказаться, где эти черепа”.
Есть два счастливых места на земле — Святая Земля и Афон и, конечно, Константинополь (Стамбул)».
Вспоминал Василий Нестеренко и о своём путешествии по Афону с митрополитом Владимирским и Суздальским Евлогием. «Был момент, — рассказывает художник, — когда идут все к трапезе после службы, а я в это время писал картину — вертикальный вид пристани Свято-Пантелеймонова монастыря. С натуры делал. Быстро достаточно. Я тоже хочу попасть на эту трапезу! А надо было на службе находиться. Я иду с этим этюдом, монахи вокруг. Владыка Евлогий говорит: “Ну-ка, покажи, что ты сделал”. Я разворачиваю, он говорит: “Да, у этого своя литургия, идём с нами”».
В поздравительном адресе игумен Русского на Афоне Свято-Пантелеймонова монастыря священноархимандрит Евлогий поздравил художника Василия Нестеренко от имени всей братии с открытием выставки: «Название экспозиции звучит как молитвенный возглас и как творческая программа: ангельский образ — это мерило монашеской жизни и одновременно цель всякого подлинного искусства, ищущего света, тишины сердца и правды красоты. Ваш труд свидетельствует: живописное слово может быть столь же убедительно, как слово проповеди; кисть может говорить о покаянии, служении и любви, не уступая силе богословской речи.
Для нашей обители ваша сегодняшняя радость — особенно близка. Вы не раз бывали у нас в монастыре; к тысячелетию русского монашества вы вместе с коллегами расписали храм святого великомученика и целителя Пантелеимона на Старом Русике. Эти росписи стали частью молитвенного дыхания обители и благодарной памяти поколений. Мы знаем вас как художника, который умеет слушать тишину и переводить её на язык образа.
Да благословит Господь устроителей выставки и всех её посетителей на встречу с тем, что выше времени: с красотою, работающей на покаяние и спасение. Пусть представленные полотна укрепят уставшего и ободрят унывающего; утешат скорбящего и вдохновят ищущего. Желаем Вам, Василий Игоревич, творческих сил, бодрости духа и новых свершений во славу Бога и на пользу людям.
Искренне благодарим вас за любовь к нашей обители и за верность высоте художественного призвания».
С благословением от всей афонской братии лично приехал на открытие этой выставки известный старец иеромонах Николай (Генералов). Его тихое слово и смиренный образ органично сочетались с образами старцев, запечатлённых на полотнах Василия Нестеренко. И на присутствующих это производило глубокое впечатление. Все посетители выставки смогли подойти за благословением к отцу Николаю. И казалось, что старцы, отошедшие в обители небесные, тоже благословляют нас.
«Отец Николай был первым афонским монахом, которого я увидел в своей жизни, — рассказывал Василий Нестеренко. — Он встречал нас в Салониках. Отец Николай прекрасно говорит по-гречески, а ещё прекрасно владеет древнегреческим, это язык Гомера, язык греческого богослужения».
Творческая жизнь Василия Нестеренко — это нескончаемые открытия, познания и труд, труд. «Чтобы увидеть многое, показать нам, зрителям, приходится много ходить», — признаётся художник. Удивителен его рассказ о путешествии в Гималаи и о работе там в невероятных условиях.
«Таких гор я ещё не видел. Это в два раза выше, чем Уральские горы. Что-то невероятное просто. Было два художника, которые рисовали Гималаи. Рерих, но он никуда не поднимался. И Василий Васильевич Верещагин. Не тот, который храм Христа Спасителя расписывал. Однофамилец, который написал “Апофеоз войны”. Очень интересный художник, был на горе Канченджанга с женой. Там пять вершин Канченджанги. Он говорит: “Я хочу взойти”. Ему говорят: “Сейчас январь, нельзя идти”. — “Нет, я хочу”. И он пошёл с женой. В шляпе, в пальто, в котором он в Париже ходил. Они дошли до 4 600 метров. Началась горная болезнь. Он не может понять: он такой сильный, он прошел Среднюю Азию, это было перед Русско-Турецкой войной, но он уже имел Святого Георгия. Вдруг ему стало плохо. Жена рядом идёт. Им говорят: “Нельзя, остановитесь, иначе будет плохо”. И они дошли до четырёх тысяч шестьсот метров, когда жена просто упала лицом в снег. И шерпы, которые шли босиком (это любопытный момент: они в январе на такой высоте на Канченджангу шли босиком), несли его этюды. Интересно, а как он их написал? Они же должны высыхать… Сейчас мы ходили, и я взял холст довольно большой, 50 на 70 размером, неудобная штука. Мы отдали шерпу. Он положил его на голову. Я как увидел, говорю: “Это же продавится”. Он испугался: “Тогда сам неси”. И я таскал. Неудобно. Мы были с сыном Ваней. Ваня тоже рисовал.
То есть в этом и некий героизм был. Верещагин поднялся на четыре тысячи шестьсот, а мы — на пять двести и на пять шестьсот. Рисовали на такой высоте, на которой вообще находиться трудно. Дышать невозможно. Там — повернул голову и — мозги полетели, тошнит всё время, хочется домой, к семье, а ещё надо спуститься вниз.
Ваня говорит: “Рисовать не будем”. Ничего не видно, потому что в тумане всё. Высоко, в тумане, тошнит, плохо. Приблизительно чуть ниже Эльбруса — пять тысяч пятьсот метров было. А внизу вешают флажки. Думаем, нарисуем флажки что ли хотя бы. Ледник гигантский под нами! Вершины — три восьмитысячника — вдруг показались и мгновенно исчезли. Спрашивается: как рисовать-то? Надо, чтобы какое-то время это было видно. И вот мы сделали эту работу. За 2025 год осилили две экспедиции, где написали множество работ. Было десять подрамников. Всё изрисовали».
Каково же было удивление гостей на открытии нынешней выставки, когда пришёл известный альпинист Александр Абрамов, руководитель проекта «Семь вершин», и торжественно вручил Василию Нестеренко и его сыну Ивану медали за восхождение в Непале на разные вершины!
На открытии выставки выступил также академик Российской академии художеств Дрожжин Геннадий Александрович и поздравил Василия Нестеренко с назначением его вице-президентом Российской академии наук.
Настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских протоиерей Владимир Клюев, благословляя открытие выставки, так обратился к гостям: «Этот дом сегодня становится частью храма, поскольку здесь присутствуют священнослужители, на картинах мы видим ангельские образы старцев. Скажу, как мне увиделся сегодняшний день. Подхожу к этому дому — ангелов не видно, захожу внутрь — вижу ангелов. Это не просто — иметь талант так изобразить и природу, и лики священнослужителей, чтобы Господь оставлял связь после того, как этих священнослужителей уже нет на земле. И эта связь здесь осталась и ощущается.
Я думаю, что меня не просто Василий Игоревич сюда пригласил. Первым меня пригласил Святейший Патриарх Алексий II. И вот как. В 2007 году по благословению митрополита Кирилла, нынешнего Патриарха, я дарю икону Святейшему Патриарху Алексию II — ровно 6 ноября. А икона “Достойно есть” — не простая. В 1853 году она была передана в Алексеевский монастырь, в храм Алексия, человека Божия. После революции храм закрылся, икона пропала, и я её нашёл и выкупил уже в Пензе. Она долго пребывала у меня дома. Тогда Святейший Патриарх мне дал благословение проводить археологические работы внутри Большого Кремлёвского Дворца, мы подняли останки 35-ти монахов, ангельских образов. Если бы не эта выставка, кто бы вам рассказал про 35 монахов, которые были там в мусоре и земле? Так и Вы, Василий Игоревич, являете миру ангельские образы.
И я иду на эту выставку и думаю: у меня сегодня праздник, здесь где-то должен быть Патриарх Алексий II. Захожу на второй этаж выставки — и вот он, Святейший Патриарх Алексий, вот его взгляд и улыбка. Тогда, 6 ноября 2007, он провожал меня на Кубу. И говорит: “Мне врачи не разрешают выезжать, а ты езжай освящать Казанский собор в Гаване. Приедешь и мне расскажешь”. А получилось так, что я приехал, а Святейший Патриарх почил. Вот и ангельская связь. …Вы думали, это вы нас всех собрали, а это они нас всех собрали».
Представлена на выставке и пейзажная живопись — панорамы афонских монастырей и скитов, московских храмов, Почаевской лавры, Троице-Сергиевой лавры, Псково-Печерского монастыря.
Через эти образы и пейзажи зримо происходит познание России и православного мира. Выставки картин Василия Нестеренко весьма полезно было бы посещать молодёжи, открывать для себя свою страну, Божий мир, наполнять души красотой и верой.
Подготовила Ирина УШАКОВА