К вопросу о попытке реабилитации казачьего атамана. Полемические заметки
П. Н. Краснов
в форме генерала Русской императорской армии…
Давно замечено, что движение общественной мысли ничем не удивишь. В том числе и… модой. То ее глашатаи бросаются во всякого рода сверхноваторства, то начинают объявлять классиков «устаревшими», достойными лишь «сбрасывания с корабля истории», то призывают соотечественников жить по ими же придуманным законам или вообще без таковых… Были времена, когда даже нигилизм «становился модой», а марксизм — чуть ли не идолищем для всеобщего поклонения.
Ныне, кажется, наступает мода на переоценку всего и вся, в том числе и итогов Великой Отечественной, в частности, на реабилитацию… предательства — по аналогии с праведным восстановлением в правах жертв большевистских репрессий, явлением, которое до сих пор отзывается болью в наших сердцах.
Так на политическом подиуме нашей страны появляется фигура бывшего генерала Русской императорской армии П. Н. Краснова.
Явление этой трагической фигуры российской истории оказалось поистине симптоматичным. Кто бы мог подумать, что ратовать за оправдание предателя, воевавшего против нашей страны плечом к плечу с гитлеровскими фашистами, носившего на груди их нацистскую символику и награды за вероломство, стал не кто-нибудь из «недобитых», а нынешний атаман Всевеликого Войска Донского казачий генерал, депутат Государственной Думы Виктор Водолацкий, который 17 января с. г. подписал приказ о создании рабочей группы для организации «мероприятий по политической реабилитации Краснова». Эти меры в Новочеркасске уже обсудил Совет атаманов и принял решение «не инициировать» данный вопрос. Но сам факт такого демарша атамана-думца весьма характерен. Может быть, теперь общественность России уже вправе ожидать и реабилитации предателя Власова, атамана Семёнова, а заодно с ними изменника Пеньковского, перебежчика Резуна? Можно не гадать: процесс, как говорится, пошел — недаром же 10 лет назад уже была сделана неудачная, правда, попытка оправдать действия Краснова, «гражданина и патриота»; ныне постоянно строятся «предмостные укрепления» и для юридического разблокирования Власова…
Всё имеет свои причины и свои следствия, свои начала и свои концы.
Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов, блестящий лейб-гвардеец, командир 3-го конного корпуса, был заметной фигурой в Русско-германскую войну. Отличившись в Восточной Пруссии, он уже в ноябре 1914 года стал генерал-майором, командовал бригадой, дивизией, награжден орденом св. Георгия за подвиг на фронте с австрийцами. В 1915-м он командует 2-й казачьей сводной дивизией, за боевые действия которой удостаивается ряда наград, в том числе — Золотого оружия. А 26 августа 1917 года для П. Краснова наступает «звездный час» в его биографии: Л. Г. Корнилов назначает его командиром 3-го конного корпуса… Здесь-то генерала ждет переломный момент. Неудачное участие в петроградской операции генерала Крымова, арест большевиками при наступлении его на столицу…
Ну как тут избежать упреков в адрес кадрового, профессионального военного. Имел войска, но, не справившись с гурьбой петроградских смутьянов, расхлюстанных, лузгающих семечки, и которые в большинстве своем были дезертирами с фронтов, Краснов вдруг дает «честное слово большевикам не воевать с ними», а сам бежит на Дон, чтобы организовать оттуда борьбу с новой властью. И Дон — на беду свою — соглашается принять мятущегося, растерявшегося генерала. Что было потом, известно всем читавшим хотя бы один только шолоховский «Тихий Дон».
… А это — красновцы при военной атрибутике прислужников Гитлера.
Вот как характеризует эту личность автор знаменитой эпопеи в одной из ее глав: «15 мая атаман Всевеликого войска Донского Краснов, сопутствуемый председателем совета управляющих, управляющим отделом иностранных дел генерал-майором Африканом Богаевским, генерал-квартирмейстером Донской армии полковником Кисловым и кубанским атаманом Филимоновым, прибыл на пароходе в станицу Манычскую…
В доме станичного атамана через час началось совещание представителей донского правительства и Добровольческой армии. От Добровольческой армии прибыли генералы Деникин и Алексеев в сопровождении начштаба армии генерала Романовского, полковников Ряснянского и Эвальда.
Встреча дышала холодком. Краснов держался с тяжелым достоинством. Алексеев, поздоровавшись с присутствующими, присел к столу; подперев сухими белыми ладонями обвислые щеки, безучастно закрыл глаза. Его укачала езда в автомобиле. Он как бы ссохся от старости и пережитых потрясений…
Еще не успели присутствовавшие усесться за стол, как Деникин, обращаясь к Краснову, заговорил взволнованно и резко:
- Прежде чем открыть совещание, я должен заявить вам: нас крайне удивляет то обстоятельство, что вы в диспозиции, отданной для овладения Батайском, указываете, что в правой колонне у вас действует немецкий батальон и батарея. Должен признаться, что факт подобного сотрудничества для меня более чем странен… Вы позволите узнать, чем руководствовались вы, входя в сношение с врагами родины — с бесчестными врагами! — и пользуясь их помощью? Вы, разумеется, осведомлены о том, что союзники готовы оказать нам поддержку?.. Добровольческая армия расценивает союз с немцами как измену делу восстановления России. Действия донского правительства находят такую же оценку и в широких союзнических кругах…
Разрушив неловкое молчание, установившееся после речи Краснова, Деникин умно перевел разговор на вопросы слияния Донской и Добровольческой армий и установления единого командования. Но предшествовавшая этому стычка, по сути, послужила началом дальнейшего, непрестанно развивавшегося между ними обострения отношений, окончательно порванных к моменту ухода Краснова от власти…
Разъехались, преисполненные вражды и неприязни. С этого дня отношения между Добрармией и донским правительством резко ухудшаются, ухудшение достигает апогея, когда командованию Добрармии становится известным содержание письма Краснова, адресованного германскому императору Вильгельму. Раненые добровольцы, отлежавшиеся в Новочеркасске, посмеивались над стремлением Краснова к автономии и над слабостью его по части восстановления казачьей старинки, в кругу своих презрительно называли его «хузяином», а Всевеликое войско Донское переименовали во «всевеселое». В ответ на это донские самостийники величали их «странствующими музыкантами», «правителями без территории»…
А дальше все хуже — будучи человеком прогерманской ориентации, Краснов вместе со своим единомышленником генералом Денисовым выступает против единого командования Белыми армиями на юге России во главе с генералом Деникиным. Заигрывает с кайзеровскими оккупантами (снабжаться ведь как-то нужно), конфликтует с Деникиным, грозит большевикам… И не только это: принимавший когда-то присягу царю и Отечеству, поклявшись бороться за «единую и неделимую», он объявляет о независимости Донской области от России. Вот как это выглядело на «Круге спасения Дона»: «Страна наша накануне гибели! — патетически провозгласил П. Н. Краснов. — Лишь при условии полнейшего доверия ко мне как атаману я возьму пернач. События требуют работать с уверенностью и отрадным сознанием исполняемого долга, когда знаешь, что Круг — верховный выразитель воли Дона — тебе доверяет…»
В доказательство «отложения» донского казачества от России тут же принимается и его «государственная символика» — сине-красно-желтый флаг и правительственный герб в виде казака при шашке и амуниции, сидящего верхом на винной бочке. Однако эта преданность Дону не помешала казаку лейб-гвардейцу после первого же поражения «от большевиков» под Царицыном искать тихой жизни в Грузии, а затем уже и под крылом у фашистов. Так что в дальнейшей борьбе Белых армий за освобождение Отечества бывший царский, а затем «вольный» казачий генерал уже не участвовал. Теперь остается лишь подсчитать, кому и сколько раз изменял Краснов!
На фоне этого от когда-то бравого царского генерала отворачивается и военная «госпожа Удача». В конце 1918 года он начинает наступление на Царицын. Замысел грандиозен: объединиться с армией А. В. Колчака (с 18 ноября уже Верховного правителя России!), и тогда «советам» конец, зримый и ощутимый. Но происходят постоянные нестыковки с командованием Добровольческой армии. Под Царицыном не лишенного военных талантов лейб-гвардейца встречают организаторы обороны города — бывший семинарист, член Реввоенсовета Республики И. В. Сталин и вчерашний рядовой русско-германской Г. И. Кулик, начальник артиллерии 10-й Красной армии. И первый, страшно рискуя, приказывает второму снять орудия со всех участков обороны (что немногим больше ста единиц) и выставить их против Краснова. Как тут не вспомнить крылатое наполеоновское: «Артиллерию — вперед!» И идущий в наступление чуть ли не с развевающимися знаменами русский генерал-лейтенант оказывается вдребезги разбитым. Кстати говоря, не здесь ли истоки той самой легенды, что расплылась по стране, о великих полководческих талантах «вождя и учителя»? Было ль это действительно проявлением военного мастерства, интуицией или просто случайностью — уже трудно судить.
Но все это придет «потом». А пока разобиженный, окончательно поссорившийся с Деникиным Краснов в поисках тихой жизни перемещается в Батуми, затем в Эстонию, Францию и, наконец, в Германию, где определяется на жительство, вполне придясь ко двору гитлеровскому режиму: с сентября 1943 года он — начальник «Главного управления казачьих войск в Германии». Тот, кто опрометчиво пытается поставить Краснова на одну доску с Деникиным, упускает немаловажную деталь. Когда в Париже гитлеровские эмиссары пытались вовлечь Антона Ивановича в сотрудничество, он, как вспоминают очевидцы той поистине исторической встречи, с удивлением вскинул брови: «Я — с немцами против России? Да за кого вы меня принимаете?» А вот Краснов сам предложил гитлеровцам свои услуги.
Ныне Познер, Швыдкой — кто там еще? — то и дело запугивают нас с экрана «русским фашизмом», начисто забыв, что приснопамятный Петр Николаевич как раз и оказался его типичнейшим представителем. Зачем же тогда ратовать за его реабилитацию — чтоб себя еще раз попугать, что ли?
Кто-то с претензией на философскую мудрость изрек: в гражданской войне, мол, не бывает ни правых, ни виноватых, ни победителей, ни побежденных. Эх, если бы все это было правдой! Тогда, возможно, и войн таковых попросту не было: «классы» могли бы мирно обо всем договариваться. А так каждому приходилось воевать за свою правду. В нашей гражданской одних замучили нищета, бесправие, безземелье; другим хотелось, чтобы их привилегии сохранялись вовеки: в огромных имениях, как и всегда, господствовали управляющие, чаще всего наемные, жестокие и чужеземные (вспомним Некрасова или Тургенева), а сами хозяева привычно и вольготно прожигали бы жизнь в парижах, ниццах, ривьерах да временами наезжали «к себе», чтобы с западным акцентом порассуждать о любви к России, о судьбах ее. И очень хотелось им, чтобы так было всегда.
А вот вам пример и более конкретный. Помните повесть Б. Лавренева «Сорок первый» и фильм по ней? Плохо, если кто-то из читателей принял это лишь как «любовную историю» из Гражданской войны (на извечную тему «любовь и долг»). Спросим, за что воевал в ней белогвардейский поручик Говоруха-Отрок? За свою обеспеченную в прошлом жизнь — за роскошный дом, любимую библиотеку, за собственную яхту на взморье… А Марютка из бедного приморского поселка уже с 11 лет была определена в чистильщицы рыбы, да так за всю свою жизнь ничего не видела, кроме рыбьей шелухи и внутренностей. И так в этом поселке жили все — от рождения и до самой смерти. А Марютке, усвоившей лишь ругательство «рыбья холера!» хотелось писать стихи, видеть другую жизнь. И это была еще не самая худшая доля для простого люда в необъятной России. Скажите, православные, справедливым ли было такое жизнеустройство?
Нет, в гражданской бывают лишь победители и побежденные. То, что в Москве у храма Всех Святых на Соколе создано символическое кладбище в память о жертвах «Белого движения» — дело праведное, христианское: мир всем покинувшим в борениях своих нашу земную юдоль.
Но мы — о другом. О предательстве П. Н. Краснова по отношению к Родине-матери, к России. Забавные вещи сообщает нам на этот счет Владимир Воронин: «Краснов был казнен за предательство родины, хотя не являлся ни гражданином России, ни Советского Союза и никого не предавал!»
Удивительное дело: как это атаман Всевеликого войска Донского казачий генерал Виктор Водолацкий, член Госдумы России, и его зам по идеологии Владимир Воронин не знают, что волею судеб Советский Союз стал правопреемником бывшей Российской империи. И это к началу Второй мировой войны признали практически все страны мирового сообщества, установив с СССР дипломатические отношения. И дело здесь совсем не в том, был или не был П. Н. Краснов гражданином СССР. Это первое.
Далее невольно напрашивается вопрос: а, может, и впрямь эти белоказаки были пламенными патриотами России? Ну, потерпели поражение от большевиков, вот им и мстили за это — убивали «жидов-комиссаров», политруков, большевиков-коммунистов… Но вся беда в том, что выступали-то они, главным образом, в качестве гитлеровских карателей и палачей. Их бросали против партизан, на акции по уничтожению мирного населения. Даже Гиммлер заметил как-то, что без такого рода пособников им никогда не удалось бы уничтожить столько «врагов рейха». Имелись в основном в виду, конечно же, наши сражающиеся солдаты, мирное население. Да, как проигравший в Гражданскую русский (все же!) генерал имел все основания и право быть недовольным «страной победившего социализма». Но от простого недовольства до выступления против «этой страны» с оружием в руках, плечом к плечу с нашими лютыми врагами-фашистами, в их униформе, при орлах и свастиках, при заслуженных им у фюрера наградах, дистанция, как говорится, размера огромного.
Кстати говоря, щадя «русскость» генерала Петра Николаевича Краснова и его несомненный писательский талант («Русь Державная» уже помещала на своих страницах его проникновенные очерки, в № 5 за 2006 г.), мы публикуем здесь его портрет без германской атрибутики — сберегая честь мундира Российской императорской армии. И все же от фактов не уйти. Рядом на снимках мы представляем подлинный облик красновцев. Думается, что комментарии к этим фото излишни.
А вот к фактам и цифры. Под «эгидой» П. Н. Краснова при германском вермахте были созданы: «5-й Кубанский полк казачьего стана»; «Казачий стан Доманова»; «15-й кавалерийский полк СС генерала фон Паннвица»; «Русский охранный корпус»; «1-я Украинская дивизия СС», «2-я бригада сибирских казаков» и др.
Стоит ли удивляться, что по условиям Ялты советской стороне англичанами были выданы около 40 тысяч казаков (с семьями), разместившихся в австрийском лагере Линце. Об этой акции, проведенной союзниками с невиданной жестокостью, уже не раз писалось, она вызывает лишь глубочайшее возмущение и сочувствие. Но к теме реабилитации Краснова этот факт, увы, никакого отношения не имеет. Да и в кого стреляли, снова подчеркнем мы, на фронте красновцы? В «саму большевистскую идею? В политруков-комиссаров?» Или в тех же «рабоче-крестьян», бойцов Красной Армии? Словом, повторяя слова Карела Чапека, в адрес Краснова можно сказать: «Никто не был перебежчиком, если не был им всегда!»
Между прочим, автор этих строк самолично видел красновцев в качестве соратников гитлеровцев в их, так сказать, «естественной обстановке». Это было в начале февраля 1943 года, когда они в составе примерно полусотни промаршировали по центральной улице моего родного оккупированного немцами города Дорогобужа Смоленской области. Были они все в немецкой форме, но при шашках и в казачьих шапках. Старательно выводя слова, пели бравурную походную песню, припев которой сразу же мне запомнился: «Кра-асным не-ет пощады!» Только много лет спустя мне попалась на глаза сама эта песня. Вот подлинный куплет ее:
«Марш вперед, Россия ждет
Счастья и отрады.
Марш вперед. Трубят в поход.
Красным нет пощады!»
(Она встретилась мне в пьесе Вс. Иванова «Бронепоезд 14-69»).
К слову сказать, казаков-предателей, равно как и власовцев, на Смоленщине в плен не брали, и они вскоре куда-то исчезли, словно растворились в воздухе.
Это второе.
Есть и третье. Очень уж любят нынешние пересмотрщики всего и вся апеллировать к Западу, к «правам человека», «их» юридическим нормам, к их большим политическим авторитетам. Так вот сэр Уинстон Черчилль, лорд Марльборо, премьер Великобритании (чем не авторитет?), уже 22 июня 1941 года заявил следующее:
«Гражданин любого государства, марширующий в рядах Гитлера, является нашим врагом. Это относится не только к существующим государствам, но и ко всякого рода представителям подлой касты квислингов (это уже речь о предателе норвежском, чье имя успело стать нарицательным, и о реабилитации которого никто из скандинавов не печется — В. Н.), сделавших себя агентами и инструментами нацизма в борьбе с собственными соотечественниками и со своей родиной. Сразу же после победы мы привлечем их к суду наших трибуналов. Это наша политика, это наша декларация». Кто еще после этого может усомниться в обоснованности и законности решений Ялтинской конференции относительно взаимной выдачи военных преступников?
Казаки Жукова! Разгром немцев под Москвой.
С картины художника П. А. Кривоногова
Но одно упорно не укладывается в сознании: почему инициатором этой вроде бы замешанной лишь на эмоциях политической кампании выступает лицо сугубо официальное — представитель законодательной власти России, член правящей партии? Может, это поворот в государственной политике? Крен в сторону переоценки минувшей войны, в сторону оправдания тех, кто вместе с ярыми врагами-фашистами сражался против Отечества нашего? А тут еще эти назойливые утверждения, что казачество — это совсем не русские, а какой-то особый народ, которому не худо бы совсем отделиться от России, за что, кстати говоря, ратовал когда-то и атаман Всевеликого войска Донского П. Н. Краснов. Странно все это.
Подводя итоги нашего повествования, нельзя не отметить, что печальная история предательства генерала П. Н. Краснова и тех, кто примкнул к нему, запятнав себя сотрудничеством с фашистами, ни в малой мере не бросает тень на великий подвиг советского казачества в годы Великой Отечественной войны. Еще перед ее началом были сформированы казачьи кавалерийские дивизии, а в ходе самой войны (в декабре 1941 года) целые казачьи корпуса. Эти соединения под командованием генералов П. А. Белова, Л. М. Доватора, Н. Я. Кириченко, И. А. Плиева, Н. Г. Селиванова, куда входили все представители исторически сложившихся казачьих областей Советского Союза, мужественно сражались с гитлеровскими захватчиками, показали в боях высокие образцы самоотверженности и героизма. Особо отличились Донской и Кубанский казачьи кавкорпуса, Кубанско-Слуцкая (одна только эта дивизия за ратную доблесть была награждена орденами Красного Знамени, Суворова, Богдана Хмельницкого, обрела звание гвардейской), Барановичская, Ставропольская дивизии и многие другие славные соединения.
А совсем недавно в Центральном архиве Минобороны всплыла подлинная сенсация, также относящаяся к участию советского казачества в Великой Отечественной войне. Во время битвы за Москву казаки 4-го эскадрона 37-го Армавирского полка 50-й Кубанской кавалерийской дивизии у деревни Федюково на Волоколамском направлении заняли оборону против 28 немецких танков и в жестоком бою с ними повторили подвиг героев-панфиловцев. «Не отступив ни шагу, эскадрон не пропустил фашистов. Уничтожив 20 танков, он и сам погиб полностью» — так было доложено командующему кавгруппой генералу Л. М. Доватору.
Во главе с политруком Михаилом Ильенко их было 37 — помкомвзвода Н. В. Бабаков, командиры отделений М. С. Емельяненко, Н. А. Кутья, Л. Г. Полупанов, рядовые К. Д. Бабура, П. П. Ершов, А. П. Маринич, А. И. Родионов, В. Г. Шаповалов…
Вскоре усилиями поисковиков, депутата Госдумы от Красноярского края Бориса Кибирева, губернатора Александра Ткачева все они будут увековечены на мраморной плите часовни у деревни Федюково.
Помнить об их подвигах на службе защиты Родины, свято хранить память о них — это как раз и будет означать торжество исторической справедливости, о которой столь яро ратует атаман донских казаков, депутат Госдумы «Единой России» Виктор Водолацкий. Не случайно в Русской Православной Церкви «не считают актуальной реабилитацию казачьего атамана Петра Краснова»:
«Едут-едут по Берлину
Наши казаки!» -
вот кого запомнили и Европа, и вся наша история.
…Выше мы не соглашались с теми аналитиками, которые утверждают, что в гражданской войне якобы не бывает ни правых, ни виноватых, ни победителей, ни побежденных. Пусть же историки еще раз — и поосновательнее! — покопаются в этом вопросе. Но одно несомненно: в нынешних политических спекуляциях на тему предательства казаков-красновцев в годы Великой Отечественной есть свои причины (и будут последствия!). Кто-то очень уж хочет разобщить российское казачество, искромсать его по признакам не то патриотизма, не то ненависти к большевистскому режиму. Вот и договорились до того, что стали утверждать, будто казачество — это вовсе не русские, а некий особый этнос. Отсюда и рассуждения — а не отделиться ли им от России-матушки, не пойти ли по стопам генерал-предателя Краснова?
Но у истории, как известно, свои законы. И никакие антироссийские деяния современных политиков, даже если они члены Госдумы, неспособны изменить ее ход. Настоящее наше Казачество было, есть и навсегда останется вместе с Россией!
s